Владислав Савин - Взлет Андромеды

Лика отрицательно мотает головой.

— "Освободители", французского писателя Веркора. Того, кто в сорок втором написал "Молчание моря", ставшего чем-то вроде манифеста французского Сопротивления. Хотя там нет никакого действия, лишь разговор, и даже не беседа, а монолог, героя повести с немецким офицером. А эпизод про бедную Марианну — ну вот представьте Париж, год сорок пятый. Герой, типаж такого кабинетного ученого, желающего скрыться в своей "башне из слоновой кости" от грубостей окружающего мира. У него есть невеста, такая же эфирно-воздушная, учится в Сорбонне, профессорская дочка, ее отец и отец героя давние друзья и коллеги, изучают старофранцузскую словесность, и война, оккупация, политика, все мимо них. И вот, сидят этот Жан со своей Марианной в парижском парке, и беседуют о возвышенном — кажется, о поэзии Франсуа Вийона. А мимо идут пьяные американские солдаты — только что объявили, что Япония капитулировала, так что конец мировой войне. Мадмуазель, не подарите свою любовь освободителям — эй, французик, ты что-то имеешь против? Нет — тогда отойди и не мешай. Раскладывают девушку прямо на скамейке, и насилуют вшестером по очереди — с пьяным гоготом, во всех позах. А ученый смотрит, утешая себя что "я ничего не могу сделать — меня просто изобьют, а то и убьют". Натешившись, янки хлопают его по плечу и кидают тридцать долларов — "все честно, по пять с каждого". И уходят, ржа. Ну а после:

"Марианна оправила платье, вытерла слезы, и села на скамейку. Я сел рядом. И мы продолжали обсуждать Франсуа Вийона". ( прим. авт. — "Освободители" Веркора, вымысел автора. "Молчание моря" — реальная повесть его же ).

При чем тут ваша юбка, Лика? А это чтоб вы поняли, как было во Франции тогда — жизненные реалии на моду всегда влияют самым непосредственным образом. По улицам ходят оккупанты, не признающие никаких законов — и красивой девушке опасно было выйти даже днем, могли схватить, в джип затащить и увезти на потеху. Или же любую, на кого укажут как на "немецкую шлюху", не слишком разбираясь так ли это, подвергали издевательствам. На такое глядя, и обычная шпана, апаши, вела себя соответственно. Богатые могли себе позволить охрану, их мадам наряжались "от Диора", в платья-цветы — а что было делать простым девушкам с окраин? И вот, придумали — юбка как футляр, который не сразу расстегнешь, разорвешь, снимешь, и подол при желании не задрать. Защита конечно слабая — но все же лучше, чем никакой, да и в самом деле могло помешать тем, кто еще не закоренелый мерзавец. Поскольку такая одежда еще и маркер, "я приличная, я не из этих". А раз возник спрос, то и капитал поспешил воспользоваться, выгоду получить. Лика, сколько эта юбка стоит здесь в Москве, если покупать с рук — я слышала, восемьсот рублей?

— Восемьсот тридцать. И то, мне подружка со скидкой уступила. Ей папа привез.

— Восемьсот тридцать? — демонстративно удивляюсь я — за кусок самой дешевой мешочно-тарной дерюги, сшитый по такой же технологии? Но достаточно прилепить бляху с "фирменным" клеймом, и можно продавать по всей Европе дороже, чем платье, что сейчас на мне, которому цена всего семьсот шестьдесят, можете зайти сейчас в наше ателье и взглянуть в каталог. Вы прибыль представили — "диоровские" наряды конечно, в сто раз дороже, но много ли таких богатых клиентов, а тут, широким народным массам продавай. Нет, Лика, никто вам не собирается ничего запрещать — но уж простите, законное право нашего дома моды, не поддерживать то, с чем мы не согласны. А я искренне не понимаю, для чего надо такое носить, терпя неудобство. У нас, слава богу, с правопорядком куда лучше, чем в Париже — а иностранных оккупантов тем более, нет.

И добавляю:

— Впрочем, лично я бы и в Париже это бы не надела. В ней же ни драться, ни бежать нельзя — и оружие под ней не спрятать. Чтобы таких вот тварей быстро положить — и исчезнуть.

Лика смотрит на меня со страхом. После мне девочки сказали, что при этих словах лицо у меня было… А я всего лишь свой сон вспомнила, "альтернативную" реальность, где меня убивала и насиловала чужая солдатня. И представляла — свой сезон охоты.

— Хотя в одном случае я бы и это надела — продолжаю я — прыгая с парашютом, там как раз очень важно приземлиться на обе сомкнутые ноги одновременно, я этому научилась не сразу. Если только внизу ровное поле и прыжок учебный, с большим интервалом между курсантами. Так как иначе, если тебя в воздухе навалит на чужой парашют, или при приземлении понесет на крышу дома — то надо успеть быстро пробежаться в сторону, по чужому куполу или по кровле, пока твой купол не погас. Ну и в учебном прыжке с принудительным раскрытием не надо в полете телом управлять, выставляя руку или ногу.