Огнев Лаврентий Даниилович - [не]лишняя дружба (Рабочее название)

Сегодня у нас важное событие — новоселье, наш новый дом, наконец-то, полностью закончен. Завершены все отделочные работы, вещи перевезены еще вчера, вечером будет вечеринка, а сейчас нужно как следует протестировать семейную спальню!

3 число 6 месяца 24 года, 12 часов 30 минут, окрестности Нью-Портсмута

Я говорил, что мало приключений? К чертям эти приключения!!! Впрочем, есть мнение, что мне уже не удастся это никому сообщить. Почему? Потому что мы с Глори лежим в кузове фургона, крепко связанные. Единственный приятный момент — связанные друг с другом. Вот тебе и поехали на пикник — в нескольких километрах от города нам наперерез выскочил старый 'Шеви Вэн' и сбросил 'Рэнглер' Глории с дороги. Судя по ее отчаянному мату, она почти не пострадала. Я тоже практически в порядке, только рассадил висок, а может — лоб, липкая кровь медленно заливает лицо. Интересно, кто это нами так заинтересовался и с какой целью...

3 число 6 месяца 24 года, середина дня, окрестности Нью-Портсмута

Голова раскалывается. Глори еще в отключке, но дышит ровно, будто спит. Один из этих уродов, впрочем, других я и не видел, оглушил нас обоих, перед тем, как вытащить из фургона. Валяемся мы, все так же связанные, в какой-то не то пещере, не то землянке. И черта с два нас теперь кто найдет. Я хоть и успел в последний момент схватить рацию и врубить на передачу и даже что-то прокричать в нее, не факт, что кто-то нас вообще услышал, не говоря уже о том, чтобы понять передачу — я даже не помню, кричал я на русском или на английском. Да и было у меня все несколько секунд, потом машина полетела под откос, я инстинктивно вцепился в поручень и выпустил тангенту из рук.

Голова хоть и раскалывается, но еще вертится, шея цела. Удается немного осмотреться — где-то рядом тускло светит керосинка, возле нее точит здоровенный нож тот ублюдок, что нас оглушил. Урод он знатный — невысокий и кряжистый, кривоногий. Весь заросший клочковатой бородой, сквозь которую проглядывают многочисленные шрамы. На одном глазу повязка. Одет — словно бомж с помойки. Впрочем, и фургон-то у него изрядно замученный — такое ощущение, что принесло его издалека, и города он всячески старался обходить.

Лицо его, тем не менее мне кажется смутно знакомым...

Пытаюсь сказать пару ласковых, но не получается — внезапно обнаруживаю забитую в рот грязную тряпку. Но какого-то результата я добиваюсь — урод обращает на меня внимание.

— Ну что, сучонок, очнулся. Лежи-лежи, тварь, отдохни перед тем, как сдохнуть, — абсолютно спокойным и бесстрастным голосом произнес бандит.

— Ты наверное думаешь, за каким чертом ты мне понадобился? А ведь все просто, ты теперь мой кровный враг. Да и твоя жирная калечная сучка тоже. Не понимаешь? Конечно, у тебя, мажорчика, память короткая. А я век помнить буду — ты же, гнида, моего братика единственного гноиться на каторгу обустроил. Так и не догнал? Разреши представиться, Анатолий Кожемячко. Теперь дошло?

Мычу в ответ, кляп вынимать милашка Толик не торопится...

— Так вот, мой дорогой кровничек, я сейчас ножичек-то наточу и, как только твоя девка очнется, тебя подвешу и у нее на глазах буду от тебя кусочки отрезать, пока не сдохнешь. А потом и с ней то же самое проделаю. Да, я лучше сначала тебя прикончу — ты же и так понимаешь, что в живых твоя сучка не останется, а мне приятно будет доставить ей интересное зрелище.

Мдя, речи о том, чтобы выпутаться из веревок нет...а так бы хоть камень в него напоследок кинуть, видать вся семейка Кожемячек с мозгами не дружна.

3 число 6 месяца 24 года, спустя около двух часов, окрестности Нью-Портсмута

Глори очнулась, наш мучитель это заметил. Как ни странно, это оказалось к лучшему — он отвязал на друг от друга, что не сильно сказалось на моих шансах распутаться, и рассадил по сторонам убежища друг напротив друга. Я хотя бы теперь могу рассмотреть Глорию. Ей действительно повезло — кроме чудесного 'фонаря' под глазом и нескольких ссадин я ничего не наблюдаю.

Кляпы нам вынимать этот гад не торопится — ушел куда-то. Что ж, небольшой шанс появился — уродец явно покинул убежище. Замотал-то он меня крепко, но чуть-чуть шевелиться могу. Так... А тут есть здоровенный камень с острыми краями — удача!

Под недовольное сопение Глори, я возился минут сорок, пока не перетер веревку. Еще минут пятнадцать ушло на распутывание, а спустя полчаса была свободна и супруга. Вот только толку от этого, пожалуй, немного — костыли остались в машине, так что передвигаться мы будем очень медленно. Надеюсь, что уже стемнело — тогда наши шансы очень сильно возрастут.