Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Что случилось, Били?

— Беги, Создатель, йети что-то чувствуют. Беги!

Это было землетрясение. Я выскочил под звёздное небо и тут же рухнул с ног от толчка под ними. Оглушительно ломался ледник, глубокие трещины паутиной разбегались по его бело-голубому тулову. Йети, увлекаемые вожаком, понеслись вверх по склону, а я вниз. Туда, где за границей ледника в изодранной голубой палатке ютились самые дорогие мне на свете существа — мама и дочь.

Ледник тронулся прежде, чем я достиг его конца — он начал крошиться и подаваться вниз по склону. А в спину можно было ждать удара лавины. Где-то в верховьях Белухи она уже набирала силу — небо в той стороне застило.

Подземные толчки продолжались. Битый лёд скользил вниз по склону, набирая скорость. Ноги то опирались на твёрдую почву, то увязали в каком-то месиве, грозившем поглотить с головой. Я несся так, как никогда не бегал на тартане, и обогнал ледник. Вот он мох, вот трава, вот кустарники и .... наконец, палатка! Мама стоит на коленях возле лежащей Настюши. Что с ней? Некогда расспрашивать. Я подхватил дочь на руки и понёсся вниз по склону.

— Мама, за мной!

— Стой, отдай ребёнка!

Она приняла меня за йети. Чёртов маскарад! Я бежал по склону вниз, забирая влево, с намерением выскочить на гребень, на котором надеялся найти спасение от лавины.

— Мама, мама, за мной!

Кажется, она бежала.

— Билли, что с Настенькой?

— Перелом обеих костей голени со смещением, болевой шок.

Я выскочил на гребень с Настенькой на руках. Дальше бежать некуда. Опустил дочь на землю, огляделся. Мамы нигде не было видно. На плато вползала белая лавина — высокой и широкой волной. Подминая чахлые альпийские деревца и кустарники, стекала вниз, к обрывистому краю.

— Билли, где мама?

— Она ещё жива.

— Чёрт, что ты говоришь? Билли...!

— Она под лавиной, в эпицентре движущейся массы.

— Господи...!

За спиной утробно загрохотала земля. Извержение? Не дай Бог! Оглянулся. Стремительно набирая скорость, отколовшаяся часть ледника устремилась вниз по крутому западному склону, сметая всё на своём пути. Гребень, приютивший нас с Настенькой, служил волнорезом и пока спасал от двигающейся по обе его стороны массы битого льда, снега и камней....

Подземные толчки прекратились. Ещё с полчаса округа грохотала, а потом разом всё стихло. На северной части небосклона перемигивались звёзды. Снежной пылью застило его южную половину. Но постепенно марево рассеивалось, и в лунном свете стали проступать обе главы Белухи. Которая поближе стала короче. Или это кажется?

— Билли, где мама?

— Спасай дочь, Создатель, маме ты уже не поможешь.

— Нам ещё что-то грозит?

— Отсюда надо выбраться.

Билли оказался прав: едва спустился с гребня и ступил на лавинный след, поскользнулся и понёсся вниз по склону на битых осколках льда. Настенька у меня на руках, и я благодарил Бога, что девочка без сознания — нас безжалостно крутило и мотало, а ведь у неё сломана ножка. В какой-то момент мы с головой ухнули в снеговую яму, и сердце моё сдавило отчаяние. Но движение льда продолжалось, и нас вынесло на простор склона, а потом и к подножью Белухи. Будь она трижды проклята!

Добравшись до людей, связался с Любой. Рассказал, что случилось, и попросил забрать Настеньку к себе.

— Ты куда?

— Обратно. Буду искать маму.... Живую или мёртвую.

Не стал ждать жену — люди не бросят мою дочь, оптимизатор залечит переломы, а Люба, конечно же, прилетит — и вернулся к месту трагедии.

Границы таяния снегов на горных склонах никаким лавинам не изменить. На том месте, где, по моим расчётам, стояла палатка, многометровая толща снега, битого льда. Днём под палящими лучами вся эта масса сочилась талой водой и подавалась вниз, а безоблачные ночи сковывали её морозами. Где искать?

— Билли, у тебя есть связь с мамой?

— С оптимизатором.

— Она его потеряла?

— Он на руке. Рука потеряна.

— О, Господи!

Через пару недель плато очистилось от снега и льда. Остались многочисленные лужи. Нет палатки, даже следов её нет. Нет кустарников, чахлых деревьев, что обрамляли плато — всё сметено могучим ураганом. Мох кое-где сохранился. Или новый нарос?

— Билли, где мамин оптимизатор.... и рука?

Виртуальный помощник сориентировал меня к обрывистому краю плато, где в глубоком ущелье покоились останки злосчастной лавины.

— Там, на самом дне, — сказал Билли. — Под многомиллионнотонной каменной массой.

— Ты к тому, что все поиски безрезультатны?