Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Нет, мы сняли накопившееся напряжение от вращения.

— Надолго?

— Я думаю.... Впрочем, будем поглядеть.

— И всё-таки.... С любой поправкой.

— Ну, скажем, год.

— Раз в год грохаться в обморок, чтобы двенадцать месяцев Землю не трясло, не посыпало пеплом, не обжигало лавой? Я согласный.

Поднялся на ноги и ощутил лёгкое головокружение.

— Билли?

— Всё в порядке, Создатель. Ощущение переутомления, не более того. Полежи часок-другой — само пройдёт. Или ты опять лавину ковырять?

Прилёг на бочок, ноги скрестил.

— Знаешь, больше не полезу в пропасть — хватит.

— Что-то новенькое. Возвращаемся в цивильный мир? В семью, к жене?

— В другую сторону.

— Это как?

— На заповедный остров к прозрачным людям — интересуюсь знать, что там с нашим экспериментом. Ты рад?

— Не сказано как. У них есть чему поучиться.

— За тем и иду.

Отдохнув пару часиков, как советовал Билли, подобрал в валежнике на гребне склона сухую палку в посох и направил стопы на закат солнца.

Билли тут же с замечанием:

— Это не самый близкий путь.

Я с энтузиазмом:

— Ямщик, не гони лошадей, мне некуда больше спешить....

Эх, гитару бы мне. Когда это было? В какой из прожитых жизней?

— Билли, я, наверное, совсем седой?

— Создатель, ты сейчас вылитый отшельник — борода клочьями, колтун в волосах. К прозрачным идёшь — надо имидж поменять. Усы — прочь, бороду — долой....

— Эй-эй-эй! Волосы не трожь.

— Не беспокойся — уложу, завью — будешь как Луи французский, король Солнце.

— По мне лучше — а ля битлз.

— Помнится, там не было седовласых.

— Гитару бы мне....

Так, в пустых диалогах ни о чём начался мой третий хадж — теперь через моря и континенты. Цель — уютный островок в тропических широтах Тихого океана. Остров был куплен для прозрачных людей из сельвы Колумбии. Я сдержал слово.

Как они туда перебрались, осталось для меня загадкой. От охраны эти люди отказались. Впрочем, в правоте своей были убедительны — излишний ажиотаж вызовет нездоровый интерес. А так.... Остров лежал в стороне от торговых путей и круизно-туристеческих маршрутов. Был продуктом коралловой деятельности, имел лагуну, песчаный пляж и тропическую растительность.

В газетах прошёл шепоток о его покупке, но прозвучал не больше, как причуда сумасбродного богача. Ну и ладушки....

Пойдем, посмотрим, как обжились там прозрачные люди. Каков результат нашего сногсшибательного эксперимента. А вдруг что получилось?

И я пошёл....

Путь к познанию

Земля лежала предо мной. Земля без государств и границ. Я её будто заново открывал. Леса кишат зверьём и птицей, в степях бесчисленные стада копытных.

— Что-то, Билли, плотоядных не видать — забодал хищников?

— Отнюдь — все на своих местах. Природа правит бал — ну, разве только с незначительными поправками на необходимость и достаточность.

— Поправки от Всевышнего?

— Считай что да, хотя до сей поры, он звался Человеческим Разумом.

— А ещё подробней.

— Солнце светит, влага испаряется, сбивается в циклоны, те строем топают вглубь континента и проливаются дождями, питая почву и побуждая радующую глаз и сердце человека безумную борьбу за жизнь всего живого.

— Да ты лирик! А где проза?

— Ну, пожалуйста — Всемирный Разум контролирует зарождение областей низкого давления, их движение и выпадение осадков.

— Позволь дальше я, как биолог — чтобы Земля не превратилась в непроходимые джунгли, работают челюстями любители флоры, а их поголовье контролируют пожиратели мяса. Всё в автоматическом режиме — причём здесь интеллект?

— В основе процесса — подчиняясь энергии Объединенного Разума, циклоны не набирают силы ураганов, идут, куда надо и мочат, сколько требуется.

— Здорово! Ну, что сказать, молодцы — время не теряли!

Это я от всей души. Ну и Билли не смолчал:

— Не то, что некоторые.

Горные складки с застывшими, как монументы, на краю пропасти снежными баранами, и величавым полётом орлов остались позади. Степное раздолье запомнилось топотом копыт несущихся прочь от невидимых хищников сайгаков, джейранов, диких ослов и лошадей. Леса птичьим гомоном и солнечной сенью. Реки чистой водой и плеском рыб. Озёра стаями водоплавающих — гусей, уток, лебедей и величавых фламинго.

Я шёл, менялись пейзажи — неизменными оставались убегающая в дымчатую даль кромка горизонта и девственная голубизна небесного купола с ватными клоками облаков. Нет даже реверсивных следов самолётов. Где же люди?