Анатолий Агарков - Как я стал Богом

— Я вас уже почти люблю, — шепнул кавалер, взяв её за лопатки и круто поводя мосластыми бёдрами.

Лидия Петровна пошла боком, повинуясь его рукам, а головой вертела во все стороны, повторяя вполголоса:

— Какая безвкусица! Какое падение нравов! Какая убогость! И это новое поколение?

— Какие интересные у вас духи, — он ткнулся носом в её обнажённую шею. — А я вам нравлюсь?

— Ах, оставьте, — почти томно сказала Лидия Петровна: заточение в гробу не вытравило из неё женского начала.

— Я хочу заняться с вами сексом, — подгулявший учитель чмокнул её в ключицу.

— Чем, чем заняться? — Лидия Петровна отстранилась, почти изящно вогнув спину, чтобы заглянуть партнёру в лицо.

— Любовью, мадам, — пижон прижался к ней костлявыми чреслами. — Чувствуете, какое вы будите во мне желание?

Бывшая заврайоно хотела отстраниться, оттолкнуть назойливого мужчину, но в этот момент её грубо пихнули в спину. Она наступила партнёру на ноги, и он упал, выпустив её из рук.

— Эй, старпёры, сторонись! Коляша класс показывает.

Образовался круг, в который протиснулся долговязый подросток. Он щёлкнул пальцами и заказал:

— Диджейчик, музычку!

— И свет, свет! Врубите свет! — потребовали в зале.

Лидия Петровна, заслуженный педагог РСФСР, такого отношения со стороны подрастающего поколения, воспитанию которого она посвятила все свои помыслы и деяния, стерпеть никак не могла. Она ворвалась в центр круга и в тот момент, когда Коляша, опёршись на руку, заколбасил в воздухе ногами, схватила его за вихры.

— А-ай! — взвизгнул подросток и тюкнулся лицом в пол, с глухим стуком приземлились рядом его ноги.

В эту минуту в зале вспыхнул свет. Несколько мгновений длилось немое оцепенение. Потом началась паника, и массовой исход до смерти перепуганной молодёжи через единственную дверь. Поначалу многочисленные истошные вопли, слившиеся в общий хор, глушили музыку, а потом она сама иссякла, погасли и цветные гирлянды — диджей, рванувшийся с подиума, запутался в шнурах, упал, вскочил и убежал вместе с ними.

Лидия Петровна победно оглядела опустевший зал. На полу остались недопитые бутылки, затоптанные косметички и даже чья-то изящная туфелька.

— Золушка, — усмехнулась Лидия Петровна и, ещё раз окинув взглядом зал, сказала себе. — Вот так-то будет лучше.

.... Среди ночи редактора местной газеты Адамкина разбудил телефонный звонок. Зловещий голос на том конце провода возвестил:

— Спишь, змеёныш? За сколько грошей продал партбилет, гнида?

— Кто говорит? — предчувствие чего-то нехорошего шевельнулось в душе бывшего второго секретаря райкома партии.

— Редактором заделался — статейки кропаешь. А помнишь: "на лбу светился смертный приговор, как белые кресты на дверях гугенотов"? — продолжил голос в трубке.

— Перестаньте хулиганить, — потребовал перепуганный Адамкин, но трубку не повесил вопреки сильному желанию.

— Забыл, предатель, что партия тебе дала? Как из моих рук ключи от новой квартиры получал, тоже забыл? А кто тебя вторым рекомендовал? Да знал бы я тогда, какого Иуду в аппарат ввожу, собственными руками...

— Владимир Иванович? Вы? — изумлению редактора не было конца. — Этого не может быть!

— Узнал, Адамкин? Узнал, говорю, меня? Ты, перерожденец, забыл наши лозунги? Я напомню. Дело партии живёт и побеждает! Дело Ленина бессмертно! Ты в партию вступал — какую клятву давал? Забыл? Я тебе сейчас напомню. Одевайся и бегом в райком. Даю тебе час. Если не явишься ты, приду за тобой я. А ты пожалеешь.

— Приходите завтра, Владимир Иванович, в редакцию. Или лучше давайте в мэрии встретимся, — осторожно предложил Адамкин.

— В мэрии, хэрии... Слова русские забыли, христопродавцы. Ну, я до вас доберусь. Ты, Адамкин, первой жертвой будешь.

— Почему я? — обиделся редактор.

Но ему ответили короткие гудки в трубке телефона, а на звонок по 02 совсем не ответили. Остаток ночи Адамкин провёл у кухонного окна с двустволкой наперевес.

.... На следующее утро кладбищенский сторож Илья Кузьмич Коротухин был разбужен необычными визитёрами — на двух служебных машинах приехали сотрудники райотдела милиции и на чёрной "Волге" сам районный прокурор. Он и распоряжался.

Коротухина привели на старые могилы со следами вскрытия и строго спросили:

— Что это?

Илья Кузьмич не знал. Ему вручили лопату и приказали:

— Копай!

Коротухин хотел возразить, что он сторож, а совсем даже не могильщик, но не посмел. Кряхтя и постанывая, начал копать. Но нетерпеливые гости скоро отобрали у него лопату, а самого прогнали прочь. Сторож битый час бродил вокруг да около, для виду поправляя венки на могилках, а сам следил, томясь любопытством, чего это стражи порядка удумали.