Дед Маздай - Гривар

— ВЫ ТАМ СОВСЕМ ОПОЛОУМЕЛИ?! — проорал я во всю глотку, когда изображение на экране остановилось.

Теперь с него на меня смотрела удивлённая мордашка Ошки. А спустя пару секунд появилась и она сама, скатившись на попе, словно в аквапарке, по желобу, выступившему из стены. Они всерьёз считают, что я буду с нею драться? Да мы тут скорее на пару всё разнесём!

— Ой! — желоб внезапно исчез и Ошка с разгону села на песок.

— Вот тебе и «ой», — подал я её лапу, помогая подняться.

— И что им от меня понадобилось? — отряхивая хвост и то, что рядом, спросила она.

— В напарники мне, видимо, — оценил я изменившуюся обстановку.

По периметру арены открывались двери, и из них к нам спешили всевозможные твари. Некоторые явно неразумные, некоторые попаданцы и попадауны, влетевшие в портал, была даже парочка аборигенов.

Вручив Ошке ломик, я перехватил бензопилу двумя лапами и встретил самого быстрого ударом в лоб. Лоб у того оказался неописуемо прочным, ибо раздался хруст — металла! — и из-под пилы брызнуло масло. Всё, хана инструменту.

— На, пожуй! — уворачиваюсь от оскаленной пасти шустрика и втыкаю туда пилу шиной вперёд, а следом ещё и забиваю её поглубже ударом лапы.

Один противник гарантированно выведен из строя, но я остался без оружия. Ну, не совсем… Когти-то — по большей части — отрасли, а значит… Ух, йоп…

Слишком шустрая помесь гепарда с быком — а ещё там что-то было от тираннозавра — двинула челюстями, сжала пилу и выплюнула то что от неё осталось, после чего вновь рванула на меня, пытаясь забодать, раз уж сожрать не получилось. Быть проткнутым двумя длинными рогами мне совершенно не хотелось, так что я схватился за них, притормозив тварюку ненадолго. И раз уж масса у неё оказалась почти как у меня, а другие противники были уже совсем рядом — и чего они друг с другом не дерутся? — я, слегка подкорректировав курс, отправил страшилище в недолгий полёт.

Сзади образовалась куча мала, справа Ошка вполне успешно отмахивалась ломиком от толпы фанатов, так что я сосредоточил своё внимание на подбегающей слева группке, врубившись в неё с разгона. Кто полегче отлетел в сторону, остальные повалились, кто-то даже попал под оружие или когти-клыки-рога соседа, я же вцепился клыками в горло здоровяку-гуманоиду — единственному, кто устоял на ногах. Двое вставших и попытавшихся атаковать получили когтями нижних лап, заодно удалось нарушить равновесие гиганта и он рухнул на спину, давя ещё троих или четверых нападавших. Вырвав кусок мяса из горла, отпрыгиваю в сторону и тут же проверяю на прочность черепа двух условногуманоидных существ, сталкивая тех лбами. Прочность оказалась примерно одинаковой, в том плане, что треснули оба, а бесчувственные тушки летят в сторону самого медлительного бойца — комка щупальцев или амёбы. Я не определился, что это такое. Да и оно похоже, тоже.

— Я на хентай не подписывался! Вот с ним поиграй, — поднявшийся абориген пинком направляется на расправу любимцу японцев, а я рву с места к Ошке, ибо с её стороны пришла дикая смесь чувств: обида, злость, боль и апатия, которой становилось всё больше.

Отталкиваю скисающую на глазах барсу из-под удара меча второго аборигена, чудом уворачиваюсь сам, хватаю лапу с мечом и резким рывком на себя отрываю ему кисть — хлипкие они какие-то — после чего отделяю уже мечом голову от тела, и только после этого отрываю лапу, мёртвой хваткой повисшую на мече.

Злобным взглядом оглядев арену, отметил, что те, кто уцелел в скоротечной схватке, улепётывают в меру сил в открывшиеся двери. Только амёбо-осьминог не торопится, а неспешно ползёт, жуя на ходу. Он ещё и пару трупов с собой прихватил!

— Ошка, что случилось? — барса плакала, держа в лапах хвост. — Ну, что произошло?

Я чуть приобнял её, бросив меч на песок, и Ошка сразу повисла у меня на шее, уткнувшись носом в мех на груди, а хвост, выпущенный из лап, упал на песок…

— Кто это сделал?! — взглянув над её плечом, на месте, откуда растёт хвост, я увидел лишь обрубок, короче даже моего.

— Он! — ткнула она пальчиком в потерявшего голову аборигена.

Ну, с ним уже ничего не сделать, не хвост же ему отрывать? Ошкиного хвоста это уже не вернёт.

— Домой вернёмся, отрастишь, — прошептал я ей на ухо.

— Но это уже будет не мой хвостик…

— Твой, — не согласился я. — Пошли лучше им хвосты поотрываем? — кивнул я на открывшийся проход.

— Пошли! — как-то легко согласилась она.

Ух, а в глазах-то огонёк, не предвещающий аборигенам ничего хорошего, чую, скоро их от арги будет не отличить!