Волк Антон Алексеевич - Max Light(детективное фэнтези в стиле нуар)

Название гласило: 'ЛЕГЕНДЫ О ЦАРЕ НИМОДЕ'.

Не сказать, чтобы это меня заинтриговало. Местную литературу я не любил. Только документалистику. Путишествия и прочее в том духе. Вероятно, наличие волшебства делает художественную литературу скучной по сравнению с реальностью. Но раз надо, книжку следовало прочесть. Или хотя бы пролистать. Вероятно, в ней какой-то намек.

Я начал пролистывать. Череда довольно туповатых притч о жестоком царе-завоевателе. Типа: как царь Нимод обманул смерть или как означенный монарх победил дракона и тому подобная чушь, вряд ли претендующая на достоверность. Ничего особенного, кроме разве того, что делать все эти подвиги и чудеса ему постоянно помогал маг. Без имени. Так и назывался: МагБезИмени. Несмотря на то что последний разрабатывал все эти заговоры и заклятия, помогающие царю, конкретному фашисту и садисту, никаких плющек в качестве награды он не получал. Получалось, что бескорыстная помощь царю, для него что-то типа хобби. Этот момент заставлял историю выглядет еще более нереальной.

В общем, пролистывал я без особого интереса эту чушь, как внезапно меня словно ударило обухом. Притча называлась: 'ЗАКЛЯТИЕ ДЕВЯТИ ДНЕЙ'.

Я начал читать. Даже установившаяся в зале тишина из-за приплывших на очередной вечерний сеанс пения сирен оставила меня абсолютно равнодушным. Оркестр гремел инструментами и рассаживался по своим местам, пока я читал про Нимода, его гениального безвестного мага и принцессу. А зрители уже с вздохами и нарастающим напряжением следили за приплывшими через специальный вход, соединяющий с морем, серебристыми телами в глубине бассейна. Суть истории была примерно в следующем: царь Нимод, как всякий жестокий завоеватель, дрался сразу и со всеми. Покоряя одну страну за другой. Ему активно, по неизвестным причинам, помогал его маг. По логике, он был настолько могущественен, что мог, наверное, обойтись и без царя, но логики в таких сказках обычно не бывает. В общем, как-то захватили они очередное королевство после кровавого штурма. Убили всю августейшую семью, кроме принцессы. Та понравилась Нимоду. Фактически он без памяти влюбился в нее. Просто так взять ее он уже не мог, находясь под чарами этой влюбленности. А принцесса, конечно, его возненавидела, как убийцу своих родных, и точно не могла ответить взаимностью. В общем, царь мучился три дня подряд, не способный ничего с собой поделать. Пока не вызвал своего мага на приватный разговор и не упал перед ним ниц, умоляя помочь избавить его от любовного наваждения или уломать принцессу. Понятное дело, что маг протарахтел обычное в таких случаях — любовь сильнее магии и тому подобные банальности, но согласился подумать. И придумал 'заклятие девяти дней'! То есть принцессу, грубо говоря, 'откинули' на девять дней назад в прошлое, когда его родные были живы, ну и держали так в неведении, пока сволочь монарх пытался покорить ее сердце сладкими речами и галантными ухаживаниями. Принцессе врали, что она потеряла память после несчастного случая на охоте. И что она находится с визитом у сволочного монарха-завоевателя, мол, ее отец прислал для помолвки. Заклятие сработало, но принцесса что-то не спешила влюбляться в ухажера, про которого слышала всякие ужасы, и просила отвезти ее обратно к отцу. Когда принцесса по каким-то причинам узнавала, что случилось, или становилась слишком подозрительной, заклятие повторяли. И так 'перемещали' ее каждый раз в прошлое, пока это не кончилось трагедией.

Принцесса в конце концов узнала, что ее дурят таким макаром, и наложила на себя руки. Монарх сошел с ума от любви. Что сомнительно, конечно, такие твари по такой ерунде с ума не сходят...

— Читаете про царя Нимода?

Я внутренне вздрогнул от неожиданности. Поднял взгляд. Около моего стола стоял полноватый мужичок, низенького роста с жирным и красноватым лицом. Он был очень прилично одет: в белый костюм со шляпой, с сиреневым галстуком и белой лутой — местным цветком — в лацкане пиджака.

Он улыбался, нахально заглядывая в мою книжку. Как ему казалось, с сердечной простотой.

— Ну да, — ответил я неприветливо. Тип был мне неприятен. И я сразу догадался почему. 'Я — понимаю людей, я — нереально исключительный, потому что природа наделила меня даром чувственной телепатии'. Это был ход его мыслей, написанный на его лице. Что ему от меня надо?

— Разрешите присесть? — спросил он, игнорируя мой неприветливый тон. — Я вижу, вы все равно не притрагиваетесь к вашей скромной трапезе.