Газета Литературы - День Литературы 143 (7 2008)

Мой третий роман "Случайное обнажение, или Торс в жёлтой рубашке" сейчас почти полностью распечатан в периодике отдельными новеллами и журнальным вариантом в четвёртом номере "Невы" за 2004 год. Там каждую новеллу завершают стихопрозаические монологи.

Кого предпочитаете, кошек или собак?

Скорее собак. Но в семье всегда жили и те, и другие.

Кошки умнее. Больше и лучше понимают человеческую речь. Кот-приёмыш Мурзик различал смысл примерно 30-40 слов. Собаки тупее, но преданнее.

И дочь унаследовала эту же родовую форму симбиоза.

Кто вам ближе: писатели-временщики или писатели-пространщики?

Забавный вопрос. Время и пространство — мои излюбленные сферы. Недаром самый первый мой роман (до сих пор, увы, так и неизданный) называется "В другое время в другом месте". Там я увлёкся центонной словописью, встроив в современный плутовской роман о писателе Гордине цепь пародийных новелл на любимейшие книги Ха-Ха века (от Селина до Сартра), бурлескные графически и словотворчески.

Что заставляет вас выбирать тот или иной сюжет?

Интуиция или же сигнал из ноосферы.

Каков ваш предполагаемый читатель?

Чаще женщины от 16 до 36 и далее — до 90, возможно антибрутальные мужчины после 45. Два уровня: банальный, воспринимающий внешнюю остросюжетную канву, и интеллектуальный, вгрызающийся вглубь весьма сложного текста. Ведь мои произведения — густая смесь сиюминутных и вечных вожделений многолетнего усердного читателя.

Будущее ваших книг через 50, 100, 200 лет?

Встану в ряд классиков, равняясь на Лермонтова, Тютчева и Набокова.

Словарь, язык произведений, как он возникает, вырабатывается?

Долгий вопрос и долгий ответ. Нарабатывал всей жизнью и до сих пор нарабатываю. Учусь — у чувств, у народа, у улицы. У любимых писателей-классиков.

Вы одиноки? Семья мешает, помогает?

Женат почти 40 лет. Семья и помогает, и тяготит, но как мои герои Кроликов и Калькевич, увы, был робок и нерешителен по части жизненных перемен.

Плыл по течению и одновременно стоял на якоре, т. е. плавал вокруг да около наречённой и благоверной.

Много ли вариантов? Уничтожаете ли их?

Стихи пишу почти набело. Первый роман написал за 10 дней и 9 раз переписывал. Увы, не страдаю манией величия. Черновики не храню и чуть перебелю — выбрасываю. Будущим исследователям облегчаю и/или затрудняю работу.

Ваш роман — насколько это жизнеописание, исторические исследования?

Не мне судить. Иногда и то и другое. Иногда ни то ни другое.

Кто на вас повлиял, на манеру письма?

Наверное, почти все предшественники и многие современники.

Особенно — Пастернак, Блок, Есенин, Слуцкий (в поэзии); Лермонтов, Набоков (в прозе).

Не хотелось ли переписать по-новому прежние книги?

Ленив. Стихотворения пишу сразу и набело, лишь изредка подчищая; первый роман переписывал (вставную половину) то ли 9, то ли 10 раз (самообещая 12), но там замысел ветвился и усложнялся. А новеллы и повести — от дня до недели, порой увлекаясь "автоматическим письмом".

Эдакий приёмник, транслирующий космические радиопередачи.

Употребляете ли допинг?

Если для вдохновения — никогда. Всегда работал стрезва, и только крайне редко переводил, находясь под парами алкоголя. Не курю, и наркотиков даже не пробовал.

Что такое христианство (религия) для вас?

Завещанное и привитое бабушкой уважение. Поиск слепой веры, даже если абсурдно. Атеистическое воспитание в детстве и юности, медицинское образование мешают полностью обрести такую веру.

Предпочтительнее город или деревня?

А что — у меня был или есть выбор? Почти постоянно (был вынужденный творческий перерыв с конца 1981 по осень 1984) служил, то врачом, то редактором, писал обыкновенно после работы поздними вечерами, изредка прихватывая ночи. То есть — в городе.

Пища — простая, грубая или изысканная?

Любая. Непривередлив.

Любите ли грубую физическую работу?

Очень. Врабатываюсь в любое поручение, и почти сразу же получаю удовольствие. Но первое движение, первая реакция — отрицательные. Нет — главное мое и первое слово. Овен, что хотите.

Писание книг — труд или игра?

Вся жизнь — игра. Никогда не знал мук слова. Впрочем, писал и пишу не ежедневно, допуская многодневные и многомесячные перерывы. Считаю, что пишу только по вдохновению. За исключением критики и переводов (особенно по подстрочникам), токмо ради пропитания и эфемерной известности.

Наличествует ли сострадание героям или же радость?

Чаще пишу собой о себе, естественно, сострадая главному герою, alter ego. А радость — моё естественное чувство. Писали же критики о Широкове-раблезианце, и это чистая правда.