Сьюлетт Дрейфус - Компьютерное подполье. Истории о хакинге, безумии и одержимости

И за все это, по словам судьи Рассела Льюиса [Russell Lewis], обращенным к присяжным, этот человек не испытывал угрызений совести. С важным лицом судья приговорил его к минимальному тюремному сроку за подобные преступления – пять лет и девять месяцев.

Затем судебный чиновник огласил дело Prime Suspect’a.

Сидя в глубине зала суда, Mendax поразился странности ситуации. Как может правосудие уравнять насильника детей и хакера? И все же их обоих судят одного за другим в одном и том же зале Окружного суда.

Борис Кайзер вызвал вереницу свидетелей, каждый из которых рассказывал о нелегкой жизни Prime Suspect’a. Один из них, очень уважаемый психолог Тим Уотсон-Мунро [Tim Watson-Munro], поведал о лечении Prime Suspect’a в больнице Остина и поднял вопрос об ограниченной свободе выбора. Он написал для суда официальное заключение по этому поводу.

Судья Льюис моментально отреагировал на заявление о том, что хакинг – это зависимость. Он громогласно, на весь зал суда, поинтересовался, не напоминает ли присутствующим хакерская деятельность Prime Suspect’a «укол героина».

Кайзер уже прочно встал на свою обычную позицию ведения защиты. Для начала он раскритиковал АФП за то, что они так долго тянули, прежде чем выдвинуть обвинения против его клиента.

«Дело этого парня подлежало разбирательству в срок от шести до двенадцати месяцев после его задержания. Мы словно находимся в США, где человек совершает убийство в двадцать лет, Верховный суд отвергает его апелляцию, когда ему исполняется тридцать, а казнят его в сорок – за преступление, которое он совершил, когда ему было всего двадцать лет».

С большим душевным подъемом Кайзер заметил, что со времени обыска Prime Suspect уже прожил двадцать процентов своей жизни. Затем в его голосе зазвучали возвышенные нотки:

– Этот молодой человек был лишен всякой поддержки в переходном возрасте. Он не рос, он дрейфовал… Его мир был так ужасен, что он погрузился в мир фантазий. Он не знал другого способа общения с людьми. Хакинг стал для него физической зависимостью… Если бы он не вышел в киберпространство, чем бы он мог заняться? Поджигать? Грабить? Обратите внимание на его псевдоним. «Первый подозреваемый». Это предполагает некую власть – и несет угрозу. Этот мальчик не имел никакой власти в своей жизни – он обретал ее, сидя за компьютером.

Кайзер не только призвал судью отказаться от мыслей о тюрьме и общественных работах, он просил его не выносить официального приговора.

Юристы обвинения посмотрели на Кайзера так, словно он неудачно пошутил. АФП месяцами выслеживала этих хакеров и почти три года готовила дело против них. А теперь адвокат серьезно говорит о том, чтобы один из главных фигурантов ушел практически безнаказанным, даже без вынесения официального приговора. Это было слишком.

Судья удалился для вынесения приговора. Когда он вернулся, то был краток и говорил только по существу. Никакой тюрьмы. Никаких общественных работ. Официальное обвинение по 26 пунктам. Залог в $500 на три года хорошего поведения. Конфискация уже устаревшего компьютера Apple, изъятого полицией во время обыска. И возмещение убытков Австралийскому национальному университету в размере $2100.

На красном и потном от напряжения лице Prime Suspect’a появилось облегчение. Его друзья и родственники улыбались друг другу.

Затем Четтл попросил судью высказать свое мнение по поводу того, что он назвал «вопросом сотрудничества». Он хотел, чтобы судья сказал, что если бы Prime Suspect не согласился стать государственным свидетелем, его приговор был бы гораздо суровее. Генеральная прокуратура укрепляла свои позиции по отношению к своей главной мишени – Mendax’y.

Но судья Льюис заявил, что в этом случае сотрудничество не сыграло никакой роли.

Выходя из зала суда, Mendax вдруг почувствовал тоску. Для него это была хорошая новость, но победа оказалась пустышкой.

Он думал о том, что Prime Suspect разрушил их дружбу и взамен не получил ничего.

Через два месяца после суда над Prime Suspect’ом, Trax появился в другом зале Окружного суда, чтобы выслушать свой приговор после признания своей вины по шести пунктам обвинения в хакинге и фрикинге. Несмотря на то, что он принимал лекарства, чтобы обуздать свое беспокойство в те моменты, когда ему приходилось находиться вне дома, он очень нервничал, сидя на скамье подсудимых.

Поскольку его обвинение состояло из наименьшего количества пунктов из всех IS-хакеров, Тгах надеялся, что дело не дойдет даже до протокольной записи об осуждении. Удастся ли его адвокату успешно провести защиту – это был другой вопрос. Защитник Тгах’а без конца путался в своих бумагах (казалось, что он так и не сумел разложить их в нужном порядке), говорил довольно бессвязно, повторял одно и то же снова и снова, топчась в своих аргументах на одном месте. Его голос напоминал громкий скрежет рашпиля – это так раздражало судью, что он строго приказал адвокату говорить потише.