Марк Гальперин - Прыжок кита

Все перечисленные проблемы решались в рамках эскизно-технического проектирования системы. К концу 1966 года эскизно-технический проект был сделан и не без разногласий принят. На нём Ф. Старос в очередной раз продемонстрировал своё замечательное умение выжимать максимальный демонстрационный эффект из имеющихся средств. Из наиболее алгоритмически готовой группы задач – навигации – была взята задача счисления пути. Г. Ф. Горо- жанко запрограммировала и отладила с помощью кросс-средств весьма упрощённый вариант этой задачи, согласованный с И. А. Станишевским, была разработан и изготовлен макет пульта штурмана и состыкован с машиной УМ-2С, полученной «в наследство» от работ по космической тематике. Задача счисления пути была запущена на УМ-2С и под управлением с пульта штурмана демонстрировала все свои возможности. Необходимый эффект действующего образца был достигнут, что позволило легче отнестись к некоторым недостаткам проекта. Самым серьёзным из них была проявившаяся в процессе работы над полученными от головного института алгоритмами ограниченность объёмов оперативной памяти и памяти программ-данных. Объяснялось это излишним «замахом» головного института ВМФ в части задач, связанных с использованием аппаратуры, которой не было (а как потом оказалось, и не могло быть) на ПЛ, на которые был сориентирован «Узел». Кроме того, структура УМ-2С накладывала ограничения на возможности расширения объёма памяти. Выходом из этого послужило неприятное решение о введении сменных блоков памяти для решения задач, не входящих в состав обеспечивающих торпедную стрельбу, – задач определения места и задач гидрологии. Вызывало опасение быстродействие ЭВМ, но в тот период остро этот вопрос не встал.

Председателем комиссии по приёмке был известный и любимый на флоте подводник, контр-адмирал Герой Советского Союза В. К. Коновалов. Владимир Константинович очень помог на первом этапе нашего врастания в весьма непростую и совершенно новую для нас тематику работ. Он не просто руководил работой комиссии, он щедро делился своим опытом боевого командира-подводника. Особенно обращал наше внимание на то, как осторожно надо относиться к привычкам командира и офицеров лодки в процессе создания и внедрения новой системы. Именно он показал нам на пальцах, как привык командир к общению с традиционными торпедными автоматами стрельбы, к тому, что он видит на шкалах автомата силуэты лодки и цели, и порой принимает решение на уровне ощущений, подбирая величины элементов движения цели при вводе данных с помощью маховичков и шкал.

Переход на цифровое восприятие обстановки – процесс крайне сложный. Сколько раз потом приходилось вспоминать эти советы! Был момент, когда мы были готовы даже цифровые данные вводить в систему с помощью тех же шкал и маховичков.

Мы надеялись, что Владимир Константинович пройдёт с нами вместе и последующие этапы работ – стендовые и объектовые испытания, да и он готов был нас поддержать своим опытом и авторитетом. К сожалению, через год Коновалов скончался, и при выходе в море нас провожал только его памятник. Его бюст установили в дивизии лодок в Лиепае, где стояла наша красавица Б-103, у 16-го причала, где плакат политотдела призывал обязательно победить звериный империализм.

Вскоре после защиты Проекта нас посетил М. В. Келдыш, выдающийся математик, Президент Академии наук СССР и Главный теоретик космоса, человек, беззаветно преданный науке, и обаятельнейший, интересный собеседник, деликатный и простой. Он внимательно выслушал наш рассказ о создании «Узла». На всю жизнь осталась в памяти эта короткая встреча, умение Мстислава Всеволодовича слушать и понимать собеседника и сопереживать ему.

А ведь и тема-то была совсем не его, и груз забот был виден в его глазах. Но как же он был мудр и интеллигентен! Большой учёный и человек.

В 1967 году началось рабочее проектирование системы. Практически все разрабатывающие подразделения перешли на полуторасменный режим работы. Особенно досталось программистам. Все кросс-средства разработки программ были поставлены на наиболее доступную в те времена машину М-20. Но и этих машин было очень мало, а в КБ тогда их не было совсем (первая – М-220 – появилась лишь в 1970 году). На начальном этапе удалось воспользоваться услугами ВЦ Академии им. Можайского, где лишь в позднее вечернее или ночное время выделялось по 5-10-20 минут на предприятие. Но здесь на помощь пришло командование головного института. В нём было начато освоение сначала одной, а затем второй ЭВМ БЭСМ-ЗМ – полупроводниковых аналогов ламповой М-20. Программистам ЛКБ была предоставлена возможность использовать их десятками минут в первую смену, часами – во вторую и третью смены, чем все они активно и пользовались. Нахождение этих машин в пригороде Санкт-Петербурга никого в те времена не волновало.