Марк Гальперин - Прыжок кита

Посещения Кербера были не единственной формой контроля над нашей работой для Туполева. На всех стадиях Госиспытаний машины УМ-2, а потом и испытаний УМ-2Т, у нас постоянно находилось несколько инженеров из бюро Туполева во главе с опытным ведущим конструктором, которого все наши ребята вспоминают до сих пор – Александром Григорьевичем Штерном. Он был ещё и весельчаком, любителем анекдотов. Эта бригада участвовала во всех видах испытаний наравне с официальными членами комиссии и доставляла нам немало хлопот.

Это тоже говорит о серьёзности намерений их Генерального конструктора.

После окончания Госиспытаний машина УМ-2Т была отправлена заказчику, и с ней вместе на долгое время в Москву перебралась одна из наших лучших знатоков этой машины Лариса Дьяконова, с которой мы вместе пришли на работу к Старосу в тогда ещё недалёком 1960 году. Я разыскал её, и вот что она мне рассказала:

Машина УМ-2Т с точки зрения надёжности смотрелась не лучшим образом, в неё не были внесены все те изменения, которые появились в процессе испытаний базовой модели. Однако для стендовой отработки задач и с нашим постоянным сопровождением она вполне годилась. Машина была включена в состав тренажёра, на котором отрабатывались действия пилота. В состав тренажёра входила кабина одного из новых типов самолёта.

Когда работа была закончена, на её презентацию пришёл Генеральный конструктор с огромной свитой и очень подробно расспрашивал Штерна обо всех деталях. За штурвалом сидел опытный лётчик- испытатель, который успешно провёл самолёт по заданному маршруту.

Туполев остался очень доволен показом.

А дальше события развивались странным образом. Проще всего сказать, что всё было спущено на тормозах, можно искать виноватых на стороне заказчика, но думаю, что главная вина лежит на нас самих, а точнее – на нашей молодости и неопытности. Кроме того, тогда у создателей новых самолётов ещё не было понимания, что они хотят получить. И для них важно было увидеть, что машина вообще что-то умеет делать. Может быть, игру вели военные, у которых уже был выбран исполнитель для конкретных систем самолёта. Может быть, нас переиграли наши соседи по Дворцу – они отлично ориентировались в обстановке и имели информаторов обо всём, что делали мы. Сейчас в этом разбираться бессмысленно. Просто надо признать, что мы упустили отличный шанс внедриться в очень серьёзную область применения бортовых машин. Думаю, что если бы мы обратились к Туполеву с просьбой включить нас в конкретный проект самолёта, то он нашёл бы способ заставить всех – и заказчиков, и исполнителей – выполнить его волю. Но нам было не до этого.

Стремление стать участником советской космической программы в начале 60-х годов было неописуемым.

Весь мир слушал сигналы первого искусственного спутника Земли, уже была доказана возможность полёта в космос и возвращения живыми и невредимыми первых героических собачек, и все ждали, что вот-вот полетит в космос первый человек. И все верили, что это будет гражданин СССР. День 12 апреля 1961 года для нашего поколения не просто красный день календаря – это праздник нашей молодости, это мечта найти своё место в великом деле – освоении космоса!

Нашим первым шагом в этом направлении был эскизный проект программно-временного устройства для корабля, летящего к Луне. Сейчас я не могу вспомнить, как у нас оказался это заказ, может, нам его «подкинули», просто чтобы «проверить на вшивость», но припоминаю, что это была моя первая самостоятельная работа. Точно помню, что этот проект мы завершили за пару дней до полёта Гагарина – именно в этот день я впервые в жизни получил отпуск – а о полёте Гагарина услышал, садясь в поезд на Московском вокзале.

Фамилия Королёв тогда произносилась только шёпотом.

Во всех газетах главная фигура этой программы называлась Главным конструктором космоса. Был и ещё один герой газетных репортажей – Главный теоретик космоса. Мы знали и его фамилию, и очень этим гордились. Не смейтесь, ведь мы были ещё совсем мальчишками, всего год назад получили свои инженерные дипломы. Но Старос учил нас не только работе, но и непреодолимому тщеславию.

Главным теоретиком космоса был академик Мстислав Всеволодович Келдыш.

Келдыша и Королёва связывали, как нам всегда казалось, не только общая увлечённость и преданность космонавтике, но и прочные личные отношения. Тогда говорили, что страной управляют «Три „К”» – Курчатов, Королёв и Келдыш.