Марк Гальперин - Прыжок кита

Свою жизнь Берг проводил между Америкой и Петербургом, встречался с друзьями. Был не по годам энергичен. Он пропагандировал здоровый образ жизни, предлагал создать клуб людей, которые готовы прожить 120 лет.

Мы много раз (к сожалению, совсем не часто!) встречались, но встречи эти были недолгими, хотя и чрезвычайно дружественными.

Следующая волна неприятностей настигла Берга в 1995 году, когда были обнародованы обширные результаты расшифровки секретной переписки советских спецслужб во время войны. Особенно ярко были выделены три фигуры – Розенберг, Барр и Сарант. Берг продолжал всё отрицать, но в неофициальной обстановке старался объяснить идеологическую сторону своих намерений и действий в пользу Москвы как главного борца с фашизмом. Самый тяжёлый удар Джо получил в 1997 году, когда интервью американскому телевидению дал ветеран советской разведки Александр Феклисов, после чего он опубликовал книгу «Признания разведчика». Он открыто заявил, что лично руководил работой Розенберга, а также Барра и Саранта на советскую разведку.

Бергу было нечего возразить, но в одном из интервью на российском телевидении он не выдержал и закричал, что Феклисов его обманул, ведь он клялся, что никто и никогда не узнает об их отношениях!

И всё же Джо продолжал сохранять свою энергию, юмор и изобретательность. Ярчайшее воспоминание о нём связано с его присутствием на моём шестидесятилетии в ноябре 1997 года. Тогда я смог собрать много своих друзей из разных периодов моей жизни. И Берг среди них был самым активным. Он пришёл вместе с Эльвирой Валуевой и впервые познакомил меня с ней. Он подарил мне необычный подарок – маленькую кипу, изготовленную им самим. Её я берегу как память о Джо. Он танцевал без устали, трудно было представить, что этому человеку уже больше 80 лет. Фрагменты этой встречи сохранились на видео, которое мы частично включили в электронную версию книги.

Й. В. Берг на юбилейном банкете. Он как всегда остроумен и весел. Ноябрь 1997 г.

Следующая встреча произошла через полгода, и была она печальной. Мы знали, что видимся в последний раз. Джо умирал в московской больнице. Всё произошло неожиданно. Он прилетел в Москву поработать с очередным европейским журналистом. От большого напряжения у него воспалились голосовые связки. С высокой температурой и почти без сознания скорая помощь привезла его в дежурную больницу. Там ему сделали укол антибиотиков, не проведя никаких исследований. Тяжёлая форма диабета, которая была у Берга, привела его в состояние комы. Друзья перевезли его в хорошую больницу.

Из Калифорнии прилетели его дети – Роберт и Вивьен. Я тоже приехал в Москву и был рядом с ними. Джо требовал, чтобы его срочно отправили в аэропорт и самолётом – в Америку, где его наверняка поставят на ноги. Но ни один врач не мог взять на себя ответственность за его транспортировку. Да и в самолёт его тоже никто бы не пустил. Иногда он проваливался в забытье. Но мозг был совершенно ясным. Говорить ему было трудно. Но он пытался шутить.

Йозеф Вениаминович умер через два дня, на руках своих детей, которые его очень любили.

Дети не захотели устраивать официальную церемонию. Тело Джо кремировали. Через некоторое время его похоронили на родине Веры Антоновны, куда я и приехал через пять лет. Это была моя самая последняя встреча с Джо.

Вера Антоновна, уже немолодая женщина, привела меня на это деревенское кладбище в окрестностях Праги, чтобы поклониться праху нашего учителя и друга Йозефа Вениаминовича Берга. Она подвела меня к надгробному камню, на котором были выбиты имена её мужа, её матери и… её отца, Антона Крчмара.

В моей фотокамере оставалось всего два кадра, на одном из которых мне на память осталась эта могила, а на другом – скромное, но по-деревенски хлебосольное застолье, которое мне устроили Вера Антоновна и двое её детей – Алёна и Антон.

Могила Й. В. Берга на деревенском кладбище под Прагой

Деревенское застолье. Справа Вера Антоновна Бергова и дочь Алена

Двое других детей жили в Америке.