Анастасия Николаева - Я-муары. Откровенные истории блогера

А мамуля моя мне и говорит: «Это что, это ещё ерунда. Вот я что помню: готовились все в газете «Правда» к столетнему юбилею товарища Ленина. Целый год готовились. А пуще всех готовился ответственный за ленинскую тематику в газете известный журналист Г. Он столько заметок про это написал, столько архивных документов перечитал, что к концу юбилейного года знал о Ленине уже больше, чем его родная матушка.

И вот юбилейный номер сдан в печать, журналюги пьют-гуляют. А пуще всех гуляет журналист Г., потому что он уже так за этот год с Лениным сроднился, что чудится ему, что это его столетний юбилей страна празднует.

Возбудился он, раскраснелся, вышел на балкон охладиться. На балконе хорошо: сверху звезды, а снизу еще балкон, на котором другие журналюги прохлаждаются. Наш знаток биографии вождя перегнулся через перила и орет что есть силы: «Позвольте от моего имени поздравить вас с днем рождения нашего дорогого Ильича».

А те ему так спокойно: «Иди ты, мужик, со своим Ильичом!» И точный адрес сказали куда, тогда же джепеесов не было, надо было все точно объяснять. Тут наш журналист Г. страшно возмутился. Еще бы! У них с Лениным такой праздник, а здесь такое непонимание!

И стал он тогда темпераментно объяснять оппонентам, что не правы они. А чтобы лучше они его слышали, перегнулся наш Г. через перила, и тут его тяжелая умная голова и подвела. Полетел он вниз с пятого этажа. Хоть и недолго летел, но успел прокричать: «Мы пойдем другим путем!» Это многие слышали и потом долго забыть не могли.

Да, не рыдайте, лениновед жив остался. Только палец ему оторвало, когда он в полете за что-то зацепиться пытался, и позвоночник он сломал. Но не фатально. Через три месяца уже на работу вышел. Правда, ленинской темой больше не занимался.

Вот такую историю мамусик вспомнила. И вообще очень много вспомнила. Про то, как они в гостях у семейной пары друзей были и папуля почему-то хозяйку в шкафу платяном запер. А обнаружили это очень не сразу. И еще всякие такие милые шаловливые подробности.

Так что без застолья никак в то время. И застолья тогда не тупые были типа пожрать-нажраться. Люди песни всякие хорошие пели. «Ты мороз – мороз…», или «Черного ворона», или «Что стоишь качаясь, стройная рябина…» И одежды самые нарядные надевали.

Помню, сидим мы с мужем моим на свадьбе сельской, это уже, конечно, закат советской эпохи, но в деревне ещё вполне она. В деревне все не быстро меняется.

Так вот. Сидим, празднуем, напротив нас девушка вся такая в розовом-розовом, кружевном-кружевном. А рядом парнишка – темно-синий костюм, белая рубашечка. И так сидят они чинно, пряменько. Друг на друга не смотрят. А все ж кажется мне, что какая-то интрига между ними наклевывается.

И точно: медленно так поворачивается этот аристократически бледный парень к девушке, слегка наклоняется к ней и делает так: «Бе-е-е». Ну, короче, так делает, как люди с диагнозом «перепил». И девушка уже не совсем розовенькая и кричит она ему отнюдь не слова любви.

Короче, застолья были отменные, и люди вкладывались в них, не щадя живота своего! В прямом смысле.

Фотография позднейших времён, но настроение тоже передаёт.

Школа начальная. Сегодня о ней. Давайте опять доверимся волнам нашей памяти и отправимся туда, где белые бантики, деревянные пеналы, колготки гармошкой на коленях. Мешок со сменкой в руках, ранец за плечами. Первые трудовые будни маленького человека, которого так неожиданно назначили взрослым.

Первое казенное учреждение в жизни. Садик не в счет. Даже моя мамуля, которая так вопила, когда ее тащили в садик, что к бабушке моей подходил милиционер и требовал предъявить права на ребенка, попав в школу, не смогла удержаться от горестного вопроса: «И что мне, дуре, в садике-то не нравилось?!» Так, по крайней мере, она мне сама рассказывала.

Я – первый ребенок в семье. Первому всегда достается по полной. У родителей еще слишком много энергии и мало опыта. Меня отдали в престижнейшую английскую школу на Патриарших прудах. Чтобы поступить туда, я прошла собеседование. Но, так как беседовать я полюбила с где-то с года с небольшим, никаких неприятных впечатлений, кроме беглой мысли, что уж как-то быстро и бестолково мы пообщались с двумя немолодыми тетями и одним дядей в галстуке, у меня не осталось.

Первого сентября меня привели в эту школу. Взрослые люди решили, что первый день детской неволи – это великий праздник. В соответствии с этим двор перед школой был забит разнокалиберными школярами, сосредоточенными учителями и растерянными, криво улыбающимися родителями. Первоклассников выстроили в шеренгу, и к нам стали подходить десятиклассники. Получались пары: выпускник – мелкий новобранец. Я напряженно следила, кто же достанется мне?