Анатолий Клёсов - Интернет - Заметки научного сотрудника

Речь закончилась, и Берт преподнес ему подарок от лаборатории – коробку, перевязанную ленточкой. Президент поблагодарил, взвесил подарок на руке и сказал, что открывать коробки, в том числе и подарочные, он не имеет права. Откроют ее ребята, и в другом месте, без него. Сорри, мол, за это, но правила есть правила.

Полуформальная часть закончилась, и началась четвертьформальная. Предварительно из нас было отобрано человек пять, научный материал которых, по мысли Вэлли, представлял интерес для президента. Я оказался среди этих пяти, и, подозреваю, только потому, что был из Союза. Берт вообще любил демонстрировать свою лабораторию как малую Организацию Объединенных Наций.

Беседы с президентом проходили с глазу на глаз, в отдельном офисе. Вэлли при этом не присутствовал.

Настала моя очередь, и я, держа в охапке солидный сверток спектров кругового дихроизма и магнитного кругового дихроизма моих металлоферментов, быстро устремился в кабинет к президенту. Охранник у входа перехватил меня буквально физически, развернул трубку моих спектров и внимательно прощупал и обследовал межбумажное пространство. Все, можно войти.

О науке речи практически не было. Президент поинтересовался, откуда я, где родился, где живу и работаю в Союзе и как я сюда, в США, попал. Немного поговорили за жизнь. По-английски, разумеется. Тогда я и понятия не имел, что он неплохо говорит по-русски. Об этом я узнал почти через 10 лет.

Я полез было в карман за визитной карточкой химфака МГУ, мол, будете в Москве, заходите, не стесняйтесь. Но вовремя остановился. А ну как найдут «наши ребята» у него в кармане или на столе в Израиле мою карточку, как потом объяснять буду? И главное, где объяснять буду? В общем, визитку не дал. А президент и не просил.

Назавтра утром наш директор приходит довольный, собирает народ и делится впечатлениями. Оказывается, в State House, губернаторском здании штата Массачусетс, вечером того же дня был прием по случаю визита президента Израиля в Бостон. Вэлли был среди приглашенных. И вот во время перерыва торжественного заседания, когда правительство штата и гости вышли в большой холл, президент обнял Вэлли за плечи и прошелся с ним взад-вперед по холлу, на глазах у почтенной публики, что-то Вэлли рассказывая. Заметьте: не Вэлли ему, а он – Вэлли.

И монолог президента был вот о чем. Рассказывал он нашему директору на самом деле анекдот следующего содержания. Что были когда-то два школьных приятеля. Один, когда вырос, стал крупным банкиром. А другой – нет. И вот как-то тот, другой, решил пойти к этому банкиру и попросить у него 50 тысяч долларов. Взаймы, разумеется. Деньги немалые, но для банкира – слону дробина. Приятель же, должен помочь. Выслушал его банкир и говорит: денег я тебе не дам. Пойдем, однако, со мной. И привел его то ли на биржу, то ли в крупнейший банк. А может, и то и другое. Обнял банкир приятеля за плечи и провел его взад-вперед по бирже-банку на глазах у почтенной публики. Вышли, и банкир говорит: это, приятель, гораздо больше, чем 50 тысяч долларов.

Вот эту историю и рассказывал президент нашему директору, водя его взад-вперед на глазах у почтительно расступившейся толпы, сливок штата.

Вэлли был чрезвычайно доволен. Прошли годы, и судьба свела нас с президентом опять. Так получилось, что Эфраим Катцир, будучи крупной фигурой в биохимии, стал за годы, прошедшие со времени нашей встречи, также заметной фигурой в области иммобилизованных ферментов. То есть ферментов, изъятых из природного окружения и превращенных (химически или физически) в гетерогенные химические катализаторы (см. выше). И так получилось, что назначили нас обоих сопредседателями секции иммобилизованных ферментов на конгрессе европейских биохимических обществ, который проходил в Москве в 1986 году.

Назначили, естественно, задолго до самого конгресса. И началась между нами переписка и по деталям подготовки программы, и вообще. Времена изменились, страной правил Горбачев, и я слал письма Эфраиму Катциру в Израиль уже открыто. Начал поздравлять его наряду с другими моими зарубежными адресатами с Рождеством. Так и писал ему на открытках: мол, с Кристмасом вас и с Новым годом, дорогой товарищ. Он исправно слал мне встречные открытки, поздравляя почему-то только с Новым годом. Лишь несколько лет спустя я понял, почему он меня с Рождеством не поздравлял. Продукт советского образования. Это я о себе, не о нем.

Заседания конгресса прошли без сучка, без задоринки. К моему удивлению, на первом же заседании Катцир вдруг заговорил по-русски. Более того, признался мне, что родился в Киеве. Постепенно, шаг за шагом, я узнал его биографию. О ней ниже.