Анатолий Клёсов - Интернет - Заметки научного сотрудника

8 ноября Цицерон произнес в сенате свою первую речь против Катилины, призывая его покинуть Рим. 9 ноября на народном форуме Цицерон произнес свою вторую речь, сообщив римлянам о своих действиях. 3 декабря были арестованы главные заговорщики, за исключением бежавшего Катилины. В тот же день Цицерон произнес на форуме свою третью речь и был объявлен сенатом «отцом отечества» (pater patri-ae). 5 декабря сенат собрался в храме Согласия. Выступили недавно избранный консул Децим Силан, предложивший смертную казнь, и недавно избранный претор Гай Юлий Цезарь. После речи Цезаря сенат заколебался и стал склоняться против смертной казни заговорщикам. Тогда со своей четвертой речью выступил Цицерон.

Все речи Цицерона сохранились, правда, в его собственной последующей литературной обработке. Текст речи Цезаря не сохранился. Ниже – попытка ее воспроизведения. Шутка, в которой, возможно, есть доля правды. Правды, которая делает речь Цезаря актуальной и в наши дни.

Сенат, храм Согласия, 5 декабря 63 года до Рождества Христова. В зале храма 384 сенатора. Двери открыты, снаружи толпится народ [3].

Посреди залы, напротив входной двери – два курульных кресла обоих консулов, один возле другого. В одном Марк Туллий Цицерон, в другом – Децим Юний Силан, недавно избранный консулом на следующий, 62-й год, и временно заменяющий консула Гая Антония, находящегося с войсками в Этрурии.

Председательствующий – консуляр [4]Цицерон. Он объявляет Relatio [5]:

– В интересах римского народа квиритов [6], отцы-сенаторы, мы предлагаем на ваше обсуждение следующее:

Как вы все знаете, Луция Катилину, безумствующего в своей преступности, злодейством дышащего, гибель отчизны нечестиво замышляющего, мечом и пламенем вам и этому городу угрожающего, мы из Рима изгнали или, если угодно, выпустили немного дней назад [7]. Он ушел, удалился, бежал, вырвался.

С позиции сбит [8]он тем, что удален из Рима. Но он оставил в городе своих соучастников в преступлении, рьяных полководцев в этой нечестивой войне. Я, однако, непрестанно бодрствовал и принимал меры предосторожности, чтобы вы, отцы-сенаторы, могли уцелеть, несмотря на столь страшные и столь глубоко затаенные козни. И я выполнил труднейшую задачу, которую я всегда просил у бессмертных богов, – раскрыть всё преступление так, чтобы оно стало явным не только для меня, но и для вас, отцы-сенаторы, и для всех квиритов. Моей доблестью, мудростью и предусмотрительностью государство избавлено от величайших опасностей, хотя мне нелегко было отвратить страшную беду, нависшую над вашими головами. Рим, богатейший и прекрасный город, по великому благоволению бессмертных богов, моими трудами и мудрыми решениями, а также ценой опасностей, которым я подвергался, у вас на глазах спасен от огня и меча, можно сказать, вырван из пасти рока и возвращен вам. Два дня назад я добыл важные улики и неопровержимые доказательства и арестовал злодеев, этих нечестивых зачинщиков преступнейшей и опаснейшей войны. Они схвачены и находятся в ваших руках – и сонливый Публий Лентул, и тучный Луций Кассий, и бешено безрассудный Гай Цетег, и бесчестный Публий Габиний, и развратный Луций Статилий, и подстрекатель Марк Цепарий.

И теперь согласно уложению я должен задать вам, отцы-сенаторы, вопрос: что следовало бы сделать по этому поводу?

Мы уже выслушали мнение мудрого консула Децима Силана, который призвал сенат вынести extremum supplicium злодеям. По уложению следующий sententiam dicere представляет избранный претор.

Гай Цезарь, говори.

С гораздо бóльшим удовольствием, отцы-сенаторы, я повел бы сегодня разговор о том, что Галлия состоит из трех частей, населенных бельгами, акватанами и кельтами, и что назрел момент вплотную заняться всеми тремя, не забыв и гельветов. Риму нужны новые провинции. С гораздо бóльшим удовольствием я сказал бы к вам, отцы-сенаторы, о том, что пора заняться реформами, провести аграрный проект и наделить участками те двадцать тысяч граждан, у которых по трое и больше детей. Или о том, что пора провести через комиции [9]антиростовщическую реформу и восстановить квартальные коллегии [10].

К сожалению, сегодня мы заняты другим. И это другое меня беспокоит. Предмет моего беспокойства не только в том, что Луций Сергий Катилина, сын достойного отца своего, обратился против великого Рима. И не только в том, что к нему присоединились достойные в прошлом мужи, как Публий Лентул Сура, не столь давний консул и сам внук прославленного консула, Публия Корнелия Лентула. Предмет моего особенного беспокойства и огорчения – в грозящем нарушении закона, к чему мы, отцы-сенаторы, подошли опасно близко.