Эндрю Блам - Сеть. Как устроен и как работает Интернет

Во все остальные моменты я, по крайней мере отчасти, оставался на связи. Иногда по выходным я по нескольку часов не смотрел на свой телефон и компьютер. Я хорошо себя вел за едой. Но если вы посылали мне имейл в 2009–2011 годах, вы могли быть уверены, что я отвечу сразу – или почти сразу.

Но у этой непрерывной (и, как мне кажется, вполне заурядной) коммуникационной доступности было одно исключение: это моменты, когда я посещал различные интернет-места, то есть был в Интернете . Я помню, как ясно осознал это на пути из Орегона. Это был один из тех перелетов, когда я подключился к Сети и с жадностью набросился на все, что имелось в моем ноутбуке: электронная почта и чаты, автообновление новостей The New York Times и поток Twitter, отщелкивающий новости, подобно метроному. Я скачал какую-то книгу, прекрасно зная, что мне еще долго не удастся ее прочитать, – лишь потому, что она попалась мне на глаза.

Кен Пэтчетт оказался настолько разговорчив, что с момента, как я попал на его орбиту утром, и до моего отъезда из дата-центра незадолго до ужина, я не мог думать ни о чем другом – и уж точно не смотрел на экран своего телефона или лэптопа. Этот человек полностью завладевал вашим вниманием. Когда же я не находился в Facebook , я был за рулем и осматривал местность, наблюдая, как вдоль дороги маршируют столбики с указанием трассы залегания кабеля. То же самое происходило во время других визитов – в точки обмена интернет-трафиком, на городские улицы, в Корнуолл и на пляж в Португалии, где велись работы: акт наблюдения за Интернетом подразумевал отключение от Интернета. Вместо того чтобы оставаться в онлайне, приходилось выходить в мир, разговаривать с людьми и смотреть по сторонам.

Я бы соврал, если бы не признался, что эта книга, по крайней мере, отчасти, состоит из результатов десятка тысяч поисковых запросов в Google . (Мне нравится представлять их как вереницы лосося, плывущего по реке Колумбия.) Но гораздо большая ее часть появилась благодаря наблюдению и слушанию. Так что же я вынес из своих визитов в мир Интернета? То, насколько интересен настоящий мир – реальный внешний мир. И все же сам тот факт, что мне приходится произносить эту банальную фразу, говорит о том, как глубоко мы провалились в мир виртуальный, существующий на экранах наших устройств.

Но прежде чем я попытаюсь разобраться в этом вопросе, мне нужно завершить одно неоконченное дело. Что могло случиться после появления белки? Что произошло бы, если бы я вырвал кабель из стены и пошел по нему, выясняя, куда он ведет? Мысль об этом постоянно преследовала меня. Каждый вечер я, полностью поглощенный мыслями о том, что вы сейчас читаете, выводил собаку на прогулку и, повернув за угол, каждый раз чуть не налетал на небольшой стальной ящик размером с чемодан, который, как я подозревал, было следующей остановкой Интернета после столба у меня во дворе.

Когда я обратился за разъяснениями к своему интернет-провайдеру Cablevision , они объяснили мне, что это не совсем так. Это была лишь частичка мозаики. На самом деле из гостиной кабель шел через дырку в стене коридора, небрежно спускался в подвал моего столетнего многоквартирного дома, выбирался на задний двор, уворачивался от белок, пересекал дворы еще двух соседних зданий и оказывался под тротуаром в толстом пучке других кабелей – гораздо более толстом, чем те, что пересекали океаны. Рядом со стальным кофром находился люк с надписью CATV . Внутри него располагалась оптоволоконная монтажная коробка – цилиндр, сильно напоминающий автомобильный глушитель, – внутри которого все кабели из близлежащих зданий соединялись с несколькими стеклянными нитями. Затем оптоволокно преодолевало тридцать миль на восток до городка Хиксвилл на Лонг-Айленде, где находился принадлежавший Cablevision Центр услуг широкополосного Интернета ( Broadband Internet Services Center ), аббревиатура которого по чистой случайности звучит точно так же, как название популярного супа [45]. В гудящем, освещенном флуоресцентными лампами пространстве дата-центра моя информация проходила через несколько роутеров, после чего вливалась в глобальный Интернет.

Далее начиналось самое интересное: Cablevision известна своей политикой молчания, однако ее сетевые инженеры не могут не поддерживать веб-страницу, на которой указаны точки соединения их сети с другими сетями. Эти точки находятся в уже знакомых нам зданиях: по адресам Хадсон-стрит, 60, Восьмая авеню, 111, комплексы Equinix в Эшберне и в Ньюарке, в Чикаго и в Лос-Анджелесе. Теперь я мог даже предположить, с какими сетями соединялась там Cablevision: Level 3 (мой любимый комплекс усиления сигнала в Орегоне), AT&T (интересно, поменяли ли они наклейку на почтовом ящике на своей кабельной станции), Hurricane Electric (слайд-шоу о роутерах от Мартина Леви) и KPN (по соседству с AMS-IX ). Ощущение Интернета, которое было у меня раньше – как огромного города с нечеткими очертаниями, – сменилось коротким списком знакомых мест. Я знал, что благодаря своему местожительству в Нью-Йорке я находился в физической близости к центру Интернета, но то, насколько я близок, все равно поразило меня.