Мануэль Кастельс - Галактика Интернет

Второе требование является прямо противоположным: это исключение из сети. В условиях глобальной экономики в сетевом обществе, где большинство значимых дел зависят от таких поддерживаемых Интернетом сетей, оказаться исключенным — это все равно, что оказаться обреченным на маргинальность либо быть вынужденным искать какой-то альтернативный принцип центральности. Как было показано в девятой главе, такая сегрегация может происходить различными путями: из-за отсутствия технической инфраструктуры; экономических или институциональных препятствий в получении доступа к сетям; нехватки образовательных и культурных возможностей для того, чтобы самостоятельно использовать Интернет; недостатков в производстве распространяемого по сетям контента. Совокупное воздействие этих механизмов исключения разделяет жителей нашей планеты, но уже не по линии Север — Юг, а на тех, кто подключен к глобальным сетям создания стоимости посредством неравномерно разбросанных по всему миру узлов, и тех, кто от этих сетей отлучен.

Третье важное требование — это развитие способностей к обработке информации и генерации знаний в каждом из нас и, в частности, в каждом ребенке. Под этим я, естественно, подразумеваю не грамотность в использовании Интернета в его эволюционирующих формах (что представляется само собой разумеющимся). Я имею в виду образование, но в его более широком, фундаментальном смысле, то есть приобретение интеллектуальной способности к обучению тому, чтобы учиться на протяжении всей своей жизни; нахождению информации, хранимой в цифровой форме, ее переработке и использованию этой информации для производства знаний, соответствующих какой-либо цели. Эта простая формулировка ставит под сомнение всю систему образования, развивавшуюся на протяжении промышленной эпохи. Больше не будет никакой фундаментальной перестройки. И очень немногие страны и государственные институты смогут взяться за нее, поскольку, прежде чем мы начнем изменять технологию, перестраивать наши школы и переобучать преподавателей, нам потребуется новая педагогика, базирующаяся на интерактивности, персонализации и развитии независимых способностей к обучению и мышлению. И в то же самое время способствующая воспитанию характера и защите личности. И эта область еще не исследована.

Появление сетевого предприятия и индивидуализация схем занятости выдвигает еще одно важное требование, на этот раз — к системе трудовых отношений, существующих в индустриальном обществе. Кроме того, поскольку государство всеобщего благосостояния строилось на основе таких систем производственных отношений и стабильной занятости, оно также оказывается под давлением. Механизмы социальной защиты, на которых базировались общественный мир, трудовое партнерство и личная безопасность, нуждаются в пересмотре и переоценке с учетом нового социально-экономического контекста. Это отнюдь не невозможная задача. В конце концов, скандинавские демократии — общества, наиболее близкие к модели государства всеобщего благосостояния, — в то же самое время являются и наиболее передовыми экономиками в Европе, основанными на использовании Интернета. Однако даже в этих обществах возникает напряженность между логикой индивидуальной конкуренции и логикой социальной солидарности, так что здесь должны быть найдены соответствующие компромиссы и обсуждены новые формы общественного договора (с возможным заключением последнего). С другой стороны, преимущества — чисто либерального порядка — индивидуальной самозанятости, олицетворяемые Калифорнией, могут привести к поиску какой-нибудь институциональной разновидности личной безопасности, как только фантастический мир бесконечного, непрерывного экономического преуспевания разрушится под воздействием кислотного теста исторической реальности.

Новая экономика запаздывает с внедрением новых гибких процедур институционального регулирования. Такого понятия, как чисто свободный рынок, не существует. Рынки основываются на институтах, на законах, на судах, на наблюдении и контроле, на соответствующих процессах и в конечном итоге на власти демократического государства. Когда они этого не делают, когда экономики пускаются в эксперименты по полной деинституционализации (как это произошло в посткоммунистической России в начале 1990-х годов по инициативе ельцинских реформаторов, поддержанных Международным валютным фондом), в итоге получается не рынок, а экономический хаос, в котором за счет крупномасштабного присвоения общественных богатств формируется финансовая олигархия. Капитализм западного образца процветал даже в условиях кризисов и социальных битв благодаря построению институтов социальных договоренностей и экономического регулирования. Сдвиг в сторону компьютеризированных глобальных сетей в качестве организационной разновидности капитала, производства, торговли и управления в значительной степени подорвал регулятивные способности как национальных правительств, так и существующих международных институтов, начиная с возрастания трудностей, связанных со сбором корпоративных налогов и регулированием денежно-кредитной политики. Системное непостоянство мировых финансовых рынков и огромные диспропорции в использовании людских ресурсов требуют новых форм регулирования, адаптированных к новым технологиям и новой рыночной экономике. Сделать это будет непросто. В частности непросто будет добиться эффективного, динамического регулирования мировых финансовых рынков в силу причин, рассмотренных в настоящей книге. Однако, поскольку никто подобных попыток еще не предпринимал, точно знать это мы не можем. Было бы целесообразно найти оперативные способы управления мировыми финансами до того, как серьезный кризис вынудит нас сделать это при гораздо более неблагоприятных условиях. В самом деле, компьютерные сети предлагают нам новый технологический инструментарий для осуществления разумного регулирования, что в сочетании с политической волей позволит использовать динамику рынка и в то же самое время избежать появления чрезмерного дисбаланса.