Евгений Морозов - Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети

Учитывая прежние отношения “Фейсбука” с правительством, активист Касим аль-Газали должен был быть готов к тому, что правительство Марокко найдет способ заблокировать доступ к его группе в “Фейсбуке” с безобидным названием “Молодежь за отделение религии от образования”. Аль-Газали желает более четкого разделения религии и образования в Марокко. Может, он и не призывал к смене режима, но с учетом вялого течения политической жизни в стране даже такие аполитичные кампании вызывают гнев властей.

Случай аль-Газали не уникален. Быстро растет сеть стихийных активистов-одиночек, выступающих за реформы в Марокко. Благодаря интернету многие могут заявить о своем несогласии с политикой правительства в той или иной сфере и установить контакты с единомышленниками в Марокко, марокканской диаспорой за рубежом и остальным арабским миром. Правительство, разумеется, этого не боится и использует любую возможность, чтобы воспрепятствовать такой деятельности, особенно если она сопряжена с насмешками или богохульством. С точки зрения политического планирования рост такой сетевой деятельности не слишком эффективен – при прочих равных условиях диванный активизм неразрывно связан с издержками. Однако настоящий вклад “Фейсбука” в демократизацию Марокко может заключаться в расширении границ дозволенного в этом консервативном обществе, а не в содействии организации уличных протестов. (Объявлять любого рода деятельность в “Фейсбуке” крайне полезной или бесполезной только потому, что она разворачивается в “Фейсбуке”, – очевидный случай интернетоцентризма. То, что может оказаться деструктивным в Беларуси, где общественная жизнь гораздо свободнее, чем в Марокко, хотя все еще находится под государственным контролем, в марокканском обществе может оказаться довольно полезным.)

В 2010 году аль-Газали заглянул в “Фейсбук” и увидел, что его группы, в которую входило более тысячи пользователей, нет. Было неясно, имело ли отношение к произошедшему марокканское правительство (неужели у него были свои люди в штаб-квартире “Фейсбук” в Пало-Альто?). Потом выяснилось, что “Фейсбук” по собственной инициативе удалил группу аль-Газали, причем не стал ни предупреждать его, ни объяснять свой шаг. Когда аль-Газали отправил компании электронное письмо с требованием объяснений, из “Фейсбука” исчез и его собственный аккаунт. Несколько дней спустя несколько видных иностранных блогеров вступились за аль-Газали, и дело получило огласку на Западе. Тогда “Фейсбук” восстановил удаленную группу – и вновь воздержался от объяснений. Самому аль-Газали повезло меньше: пришлось открыть новый личный аккаунт, поскольку прежний не сохранился.

Такой сравнительно благополучный исход редок. Большинство подобных случаев не привлекает столько внимания, чтобы “Фейсбук” или другая интернет-компания исправила бюрократический просчет. Если бы не международная огласка, аль-Газали, как и многим активистам до него, вероятно, пришлось бы начинать сетевую кампанию с нуля. Сложно предъявлять претензии “Фейсбуку”: это частная компания, которая делает то, что хочет. Может быть, руководство “Фейсбука” по личным соображениям не захотело принять ничью сторону в споре о секуляризации Марокко. Или удаление группы аль-Газали просто стало результатом ошибки человека, который принял группу за революционный коллектив, призывающий к свержению марокканского правительства. Поскольку “Фейсбук” публично ничего объяснять не стал, правду, похоже, мы не узнаем. Однако теперь совершенно ясно, что, вопреки ожиданиям многих западных политиков, “Фейсбук” вряд ли можно считать идеальным инструментом распространения демократии: его собственная логика (определяемая стремлением к выгоде или незнанием контекста, в котором функционирует социальная сеть и который все более глобализуется) временами оказывается антидемократической.

История аль-Газали напоминает сюжет “Процесса” Франца Кафки. Героя романа арестовали, не называя причины, и подвергли суду за преступление, суть которого ему не объяснили. Цифровым активистам чаще всего приходится иметь дело с компаниями-медиаторами, придерживающимися кафкианских принципов. Это вызывает беспокойство уже потому, что вносит ненужную неопределенность в работу активистов. Представьте себе, что группа аль-Газали планировала провести акцию протеста в тот самый день, когда ее страница была удалена. Акция могла бы быть легко сорвана. Пока нет полной уверенности в том, что группа в “Фейсбуке” не будет удалена в самый неподходящий момент, многие диссиденты предпочтут не делать эту сеть главным каналом связи.