Лена Птица - Бой-бой, Вася!

Но беда не приходит одна, и, разведясь с отцом, мама купила дачу. Если вам грезится милый домик, утопающий в зелени у реки, вы глубоко ошибаетесь. Чтобы в полной мере ощутить всю боль и всё горе одиночества, ответственности, безденежья, физического и морального истощения, мать купила дачу в горах. Но и это ещё не всё, это лишь одна из ступеней мазохизма советской женщины. До дачи нужно было доехать, и каждые выходные мы проделывали следующий путь: из Алма-Аты два часа тряслись на рейсовом автобусе до села Каменка, дальше полтора километра пешком до горного «бусика», причём «бусик» был крайне непунктуален, спесив и взбалмошен, довозил нас, неимоверно тряся, только до дачного посёлка, затем, ворча, возвращался, а мы ещё проходили две горы, и вот на третьей высилась наша дача. Но и это не всё. Земли на даче не было, что логично, дача же в горах, и маме пришлось осваивать одно из древнейших ремёсел – террасное земледелие. В непробиваемой каменистой породе мы копали трёхметровые гряды, сооружали стенки от размыва, клали грунтовку, засыпа́ли землёй, короче, отдыхали – выходные же. Когда поспевал урожай, весь обратный путь мы ехали, а по большей части шли гружёные. Мама уставала смертно, доползала до квартиры и падала.

Замуж мама так и не вышла, хотя до последнего сохраняла женскую привлекательность. Во времена торговли на рынке встречалась с казахом Береном, высоким и статным, он ей помогал с товаром, закупкой, продажей, давая дельные советы по ассортименту и ценам, дальше пути их разошлись.

Мама называла меня Вася, Василёк.

Постепенно съезжая к обочине, возле нас остановились битые тёмно-зелёные «Жигули». Хаким уверенно открыл дверцу и сел на переднее сиденье, я пристроился сзади.

– Ребята, куда едем?

–

Да, мы по делу, – глухо начал Ренат. – Мамка умирает, лекарства нужны… Вот кольцо её продаём… за двадцать пять всего… Возьмёте?

Водитель насупился, топорща густые жёсткие усы щёткой, того и гляди, сейчас проткнёт ими.

– Украли, небось? А? Украли?

– Дядь, дядь, ты чего? – подключился я. – Крест святой, мамка больная, деньги очень нужны, очень! Нас ещё трое, всем кушать надо! Нужда припекла, вот и продаём последнее!

Хаким раскрыл кулак, предлагая мужику поближе рассмотреть украшение. Водитель нехотя взял кольцо и начал медленно крутить золото в толстых грубых пальцах с грязными ногтями. Кольцо светилось и играло, с внутренней стороны виднелась проба "585".

– Что-то оно у вас уж слишком светлое и блестящее, если мать носила, должно потемнеть, – хрипел водитель.

– Так, мамка почти и не носила, – вновь подхватил я, более подвешенный на язык, чем Ренат. – Батя пил, она прятала всё время кольцо-то, чтобы не выкрал, да не пропил, а то всё уже из дома вынес.

– Батя не выкрал, так вы украли, – резко огрызнулся мужик, вернув кольцо Хакиму.

– Пятнадцать рублей, – выдавил Ренат. – Деньги нужны.

Мужик крякнул, окинул нас презрительным взглядом и полез за кошельком.

Всю жизнь просидевший, нет, не дома, и не на печи, а в местах не столь отдалённых, отец Николай, отчим Хакима, в редкие и, как правило, кратковременные вылазки на свободу зарождал в нас «бизнес менов». В одну из таких вылазок дядя Коля научил пасынка делать поддельные золотые кольца. Начало девяностых знаменуется бумом на золото, слоган «дорого-богато» кричал из каждого утюга и даже из окна, в котором ели макароны без масла. Золотые цепи, браслеты, кольца скупались в невероятных объёмах и вывешивались все сразу напоказ, подобие индийскому шрингару. Ну и нам удалось сорвать свою вишенку на торте этого металлизированного безрассудства.

Итак, этап первый – изготовление кольца. Хаким (ему к тому времени исполнилось шестнадцать) специально устроился на завод, обучился токарному мастерству, шлифовке, обточке, и тайком с завода носил слитки из бериллиевой бронзы, недостающий объём мы покупали на предприятиях. Дома кустарным способом ещё дошлифовывали, дообтачивали колечки, ставили пробу, а затем помещали на несколько дней в уксус, чтобы бронза не окислилась и приобрела более благородный, золотистый цвет.

Этап второй – сбыт продукции. Мы выходили на дорогу, голосуя, останавливали проезжающие автомобили, в основном тормозили таксисты или частники, принимая нас за клиентов. На практике ситуация была противоположно иная, клиентами были они. Мы предлагали взять кольцо по дешевке, за двадцать-двадцать пять рублей (действительная стоимость золотого кольца на рынке составляла около трехсот), а потом и вовсе скидывали до пятнадцати, жалуясь на трудную судьбинушку, на голодных сестрёнок и братиков, на мать, умирающую от рака. Уверяли, кольцо самое что ни на есть золотое: «…и если хотите, проверьте (ход конём) – плесните на кольцо кислотой из аккумулятора!». Нашему доморощенному произведению ничего не грозило, пролежав в уксусе, оно шесть-семь часов было устойчиво к окислению.