Лиза Крон - С первой фразы - Как увлечь читателя, используя когнитивную психологию

С воспоминаниями то же самое, но для этого они жмут на паузу, требуя от читателя пристального внимания. А значит, для воспоминания нужна веская причина, чтобы оно не превратилось в одну из тех неуместных и плохо продуманных сцен, которые подвигли мою коллегу их запретить, дабы уберечь некоторых писателей и не позволить с помощью неудачного приема испортить всю историю.

Плюс в том, что существует отличный и четкий свод правил о причинно-следственных связях, которые помогают аккуратно перемещаться туда-сюда между воспоминанием или побочным сюжетом и главной сюжетной линией:

• Единственная причина писать воспоминания заключается в том, что без информации, которую они предоставляют, дальнейшие события не будут иметь смысла. Поэтому существует особая потребность, которая порождает воспоминание.

• Причина должна быть очевидна, чтобы, как только начинается воспоминание, мы понимали, зачем будем все это читать. Мы должны четко себе представлять, зачем нам вся эта информация именно сейчас . И пока мы читаем воспоминание, все время должны представлять себе, как оно относится к той истории, которая ради него приостановлена.

• Как только воспоминание заканчивается, информация, которую мы получили, должна тут же (это обязательно) повлиять на то, как мы теперь истолковываем всю историю. Воспоминание должно предоставить информацию, без которой ближайшие события не имеют смысла. Я не говорю, что оно не может предоставить заодно и другую информацию, о значении которой мы узнаем позже, но рассказывать только о том, что станет понятным еще очень не скоро, нельзя.

Такое происходит постоянно. Вы только что тщательно продумали все препятствия на пути Стефани, вашей героини, с которыми она неплохо справляется, но вдруг понимает, что, если она хочет узнать всю правду о дяде Седрике, ей нужно спрятаться в крошечном чулане под лестницей, и неизвестно, сколько времени она там проведет. Все здорово, пока вы не вспомните, что во второй главе наделили Стефани клаустрофобией, из-за которой она не смогла прокатиться с племянницей по имени Бэки на злополучной подводной лодке в Диснейленде. И что теперь? Если вы проигнорируете тот факт, что у нее клаустрофобия, и все равно позволите ей просидеть целый вечер в забитом чулане, читатель тут же это заметит и не преминет написать вам на почту гневное письмо, коль скоро на дворе век цифровых технологий и большой сложности это не представляет. Но если вы вернетесь назад и заставите Стефани прокатиться с Бэки на той несчастной подводной лодке, это повлияет на все последующие события. Как же быть? В таком случае небольшое предчувствие оказывается очень полезным.

В какой-то момент между подводной прогулкой и сценой, где Стефани придется забраться в чулан, она может поразмышлять о том, что ей пора бы преодолеть свой страх замкнутого пространства. Всякий раз, когда ей нужно будет миновать тридцать лестничных пролетов, чтобы попасть в свой офис, она будет думать: «Фу-ты! Если бы этот лифт не был таким маленьким!» Таким образом, когда в итоге она залезет в чулан и затаится среди веников, швабр и пыльных ковров, сцена не испортит историю, а станет еще одним замечательно продуманным препятствием, и мы будем надеяться, что Стефани с ним справится.

Не стоит недооценивать ущерб, который способна причинить даже крохотная нелогичность. Например, мы знаем, что Ронда всем сердцем любит Тодда. На годовщину свадьбы она отправляется в магазин, чтобы купить продукты для романтического ужина, который собирается для него приготовить, и случайно видит, как Тодд целует таинственную незнакомку. Но вместо того чтобы рвать и метать, Ронда не придает этому особого значения. Однако читатель всполошился. Потому что Ронда ни с того ни с сего повела себя в несвойственной ей манере. Мы с ума сходим от желания позвонить писателю и узнать, что происходит.

Если бы мы это сделали, автор фыркнул бы в трубку и посоветовал сохранять спокойствие. У Ронды имеются очень веские (просто сейчас непонятные) причины так себя вести, о которых мы узнаем уже в следующем абзаце, если нам хватит терпения прочитать всего какую-то пару строк.

Кто же прав – писатель или читатель?

Читатель, разумеется: он прав всегда. И вот почему: для читателя в тот момент, когда Ронда видит, как Тодд милуется с другой девушкой, и никак на это не реагирует, история со скрежетом тормозит. Неожиданно возникает бессмыслица, которая выкидывает читателя из истории и возвращает его в реальность. Что же мы имеем в результате? В этот момент он перестает читать и начинает думать. Он думает, не пропустил ли что-нибудь важное. Может, у Тодда случился внезапный приступ амнезии? И даже если эта пауза продлится всего наносекунду, история замрет как вкопанная. Вот почему, даже если ответ написан в следующем предложении, проблемы он уже не решит. Да и как бы он ее решил? Все уже случилось.