Фёдор Крашенинников - Политические дневники. 2016 год в статьях и колонках

Во второй половине апреля Алексей Кудрин проделал удивительный для нашего времени путь от умеренного оппозиционера, руководителя Комитета гражданских инициатив до председателя Центра стратегических реформ и заместителя Путина в Экономическом совете. Несмотря на то что ни одна из этих должностей не является руководящей, можно говорить о фактическом возвращении Кудрина в верхний эшелон власти.

Зачем Владимиру Путину понадобился человек, стоявший на трибуне оппозиционного митинга в 2012 г.? Казалось бы, перестройка окончательно заклеймена как организованная западными спецслужбами прелюдия к величайшей геополитической катастрофе – и вдруг лично Путин возвращает во власть человека, не стесняющегося весной 2016 г. говорить о необходимости новой перестройки?

Несомненно, Алексей Кудрин вовсе не Алексей Навальный в смысле радикализма и претензий к существующему в России режиму. И Кудрин не единственный «системный либерал» в окружении Путина: даже в самые мрачные месяцы посткрымского триумфа охранительства президент оставил на своих местах всех тех, кого ругали его радикальные сторонники, – Медведева, Набиуллину, Чубайса и др. Едва ли сохранение на ключевых или просто важных постах этих людей можно объяснить только сентиментальными чувствами. Беда Путина в том, что его скамейка запасных игроков крайне невелика и за пределами небольшого круга всем известных персон у него никого нет. Независимо от того, согласен Путин со своими придворными «либералами» или нет, они остаются единственной доступной ему кадровой альтернативой.

Поэтому выдвижение критикуемого со всех сторон Медведева в качестве главы списка «Единой России» и возвращение во власть Кудрина кажутся демонстративными акциями, имеющими вполне конкретных адресатов.

Во-первых, таким адресатом является вся властная вертикаль. Чиновничий и политический аппарат в очередной раз ставится перед фактом: Путин сам решает, кого приближать и кого удалять, не учитывая соответствия своих протеже текущим идеологическим установкам и пожеланиям широкого круга своих сторонников.

Во-вторых, можно предположить существование более узкой группы адресатов – всех тех, кто резко увеличил свое влияние в 2014—2015 гг. Прежде всего это верхушка армии, оборонной промышленности и других структур, прямо вовлеченных в украинские события и последующую эскалацию напряженности. Путин, как свидетельствует вся его биография, не любит, когда на него давят и когда у него нет запасного варианта. Даже несмотря на то, что сам он, несомненно, получает удовольствие, держа руку на пульсе мировой нестабильности, зависимость от военных и обреченность до конца идти по выбранному весной 2014 г. пути едва ли радует его. Особенно если кто-то из «ястребов» решил, что стал незаменимым и требует особого к себе отношения и приоритетного учета своего мнения при принятии решений. Для таких людей демонстративное возвращение Кудрина, ушедшего из правительства как раз из-за критики военных расходов, может быть очень неприятным сигналом.

Экономическая ситуация внутри страны ухудшается, перспективы противостояния со всем миром безрадостны. Рано или поздно придется идти на компромисс хотя бы во внешней политике, и для его достижения понадобятся не Лавров, Рогозин и Шойгу, а совсем другие лица. В ситуации усиливающейся социально-политической турбулентности Путину нужны лично преданные люди, готовые не только поддержать любой идеологический и экономический разворот без сомнений и колебаний, но и взять на себя ответственность за трудные решения. Едва ли Путин серьезно думает о каких-то экономических и политических реформах, но если он решит, что для сохранения личной власти они ему потребуются, он, несомненно, пойдет на них, без долгих сомнений отправив в опалу «ястребов» и выдвинув в первый ряд, например, все того же Кудрина.

Обсуждение новых драконовских мер, традиционно подаваемых под антиэкстремистским соусом, в конце прошлой недели прервалось стрельбой на Хованском кладбище в Москве. В очередной раз обнаружился разительный контраст между тем, с какой методичной суровостью органы госбезопасности подходят к организации оппозиционных митингов, и тем, как просто оказалось нескольким сотням вооруженных людей собраться и устроить разборки со стрельбой и жертвами.