Александр Аузан - Институциональная экономика для чайников

Я вовсе не пою осанну обществу потребления — это далеко не самая красивая штука в мире, у него есть множество издержек. но именно его нужно взять за точку отсчета. рациональная потребительская традиция, сложившаяся за последние десятилетия, уже распространилась на политическую сферу — просто теперь ее необходимо развернуть в сторону потребления государства. пока же мы имеем тромб — сакральное государство (см. главу 4), которое является ценностью, препятствующей развитию, потому что невозможно улучшить то, что нельзя трогать руками. когда вы начинаете относиться к государству прагматически, как к производителю публичных услуг, вы, опираясь на рациональную потребительскую традицию, выступаете как граждане, которые потребляют государство.

Чтобы эта аналогия стала более явной, можно сделать одну простую вещь: дайте людям на руки их 13 % подоходного налога, и пусть они каждый месяц относят эти деньги государству. они очень быстро начнут задавать вопросы: где школы? где дороги? где больницы? на что потратили наши деньги? сейчас, когда подоходный налог за людей платит работодатель, у них возникает перевернутая картина мира: они считают, что государство, хотя, конечно, и ворует, но при этом их благодетельствует, а вот бизнес — химичит. из-за этого странного рудимента советской практики люди не могут прийти к простой мысли о том, что не они обязаны государству, а государство обязано людям — платя налоги, они вправе требовать тех услуг, которые нужны им.

При этом нельзя забывать о том, что крупнейший массовый производитель неформальных институтов — это школа. именно она прививает представления о том, что хорошо, а что плохо, какие ценности совместимы, а какие — нет. в постоянных спорах о начальном и среднем образовании, как мне кажется, теряются два принципиальных момента.

С одной стороны, как бы нам ни хотелось оставить все как есть, чтобы не сделать хуже, менять школу мы просто вынуждены. результаты международных тестирований показывают, что россия не просто отстает в сфере образования — у нас от начальной школы к университету у человека падает креативность. мы тушим ту креативность, которая рождена в россии культурой и семьей (чего не было раньше, потому что советская школа давала в этом смысле очень высокий результат). значит, что-то надо делать.

С другой стороны, не стоит винить во всех бедах российского образования правительство, потому что школа — всегда в большей мере продукт общества, чем государства. правительство мало что может сделать, если не существует учительского сообщества, если родители не участвуют в жизни школы. многие сейчас сокрушаются: «ах, власть хочет, чтобы семьи платили школе». я на это отвечаю: «семьи и должны платить — но не деньгами, а вниманием и участием». как раз с образовательным бюджетом проблемы бы не было, если бы под ним не скрывались совершенно не образовательные траты. рассуждения о том, что в южной корее на образование тратится 16,5 % ввп, в финляндии — 13 %, а у нас — 3,5 %, и от этого все наши беды, на самом деле не вполне оправданны. допустим, мы поднимем расходы до 8 % — я вполне за, — но что произойдет с этими деньгами? две трети нашего образовательного бюджета — это оплата услуг, поэтому деньги попросту уйдут обратно в трубу (плюс какое-то их количество достанется производителям компьютеров и программного обеспечения). можно ли считать это образовательным бюджетом? я не уверен. для того чтобы деньги расходовались на образовательные нужды, внутри школы должны существовать силы, которые были бы в состоянии администрировать бюджет, управлять им. автономию нельзя дать школьному зданию, ее можно дать кому-то в школьном здании — учителям или родителям, а в идеале тем и другим вместе.

Главная проблема школы — это проблема общественного взаимодействия, причем не только учителей и родителей, но и, например, университетов. приведу пример: мне кажется, что одной из самых главных находок 1990-х годов была идея соросовского учителя, авторство которой принадлежит замечательному биологу валерию николаевичу сойферу. идея очень простая: вознаграждение лучших учителей определяется не школой, не родителями, не министерством, а долголетними итогами. у выпускников сильных университетов спрашивали: «кто в школе, 7–8 лет тому назад, больше всего повлиял на ваше формирование?» именно так выявляются люди, которые заведуют человеческим капиталом нации, а дальше уже их могли бы поддерживать те же самые продвинутые университеты.