Мюррей Ротбард - История денежного обращения и банковского дела в США. От колониального периода до Второй мировой войны

Если в повседневной жизни каждый из нас бессознательно использует тимологию для понимания и планирования многоразличных будущих событий, то историк, нуждающийся в специфическом понимании причин, определяющих ценностные суждения и решения действующих лиц, которых он считает центральными фигурами для подлежащих объяснению определенных событий или эпох, использует тимологический метод сознательно и неукоснительно. Подобно будущим событиям и ситуациям, которые предвидит в своих замыслах каждый из нас, все исторические события и определяемые ими эпохи представляют собой уникальные и сложные события, реализовавшиеся в силу действий и реакций множества людей. Именно таково значение следующего утверждения Мизеса: История – это последовательность изменений. Каждая историческая ситуация обладает своей индивидуальностью, своими собственными характеристиками, отличающими ее от любой другой ситуации. Река истории никогда не возвращается в однажды пройденную точку. История не знает повторений [31] Там же, с. 196. .

Именно в силу неповторимости истории тимологический опыт дает нам совсем иного рода знание о причинах исторических событий, чем экспериментальный метод естественных наук. Именно поэтому историк, подобно действующему лицу, не может обойтись без особого рода понимания, когда он составляет перечень мотивов и действий, имеющих каузальное отношение к изучаемому вопросу, и когда приписывает каждому фактору вес, пропорциональный его влиянию на результат. При решении этой задачи «понимание в мире истории является своего рода эквивалентом количественного анализа и измерений» [32] Мизес, Человеческая Деятельность , с. 56. . Историк использует понимание в попытке измерить каузальную «значимость» каждого фактора для результата. Но такого рода оценки значимости не принимают форму объективных измерений, допускающих последующую статистическую обработку; они принимают форму основанных на тимологии субъективных «оценок значимости» [33] Там же. . Деловой успех обычно сопутствует тем, кто, используя тимологию, последовательно проявляет превосходство в понимании вероятности будущих событий.

Можно на следующем примере проиллюстрировать проблему взвешивания, которую приходится решать как действующим лицам, так и историкам. В ответ на 20 %-ное падение промышленного индекса Доу – Джонса – или, что, пожалуй, актуальнее сегодня, индекса НАСДАК – Федеральный резерв увеличивает денежную массу на 5 %, что порождает страх перед будущей рецессией и ростом спроса на ликвидность со стороны частных лиц и предприятий. Одновременно с этим ОПЕК объявляет об увеличении квот на добычу на 10 %. Для ответа на вопрос, как повлияют все эти события на покупательную способность денег через шесть месяцев, нужно проявить специфическое понимание предпочтений и ожиданий людей, чтобы оценить относительный вес и время воздействия каждого из этих событий на соотношение между спросом на деньги и объемом денег в обращении. Законы экономической теории, при прочих равных условиях, имеют чисто качественный характер и указывают только направление, в котором каждое из этих событий изменит покупательную способность денег, а также сообщают, что воздействие сказывается постепенно, так что пройдет какое-то время до полного выявления эффекта. В силу этого предпринимателю или экономисту, пытающемуся дать количественный экономический прогноз, непременно приходится дополнять экономическую теорию актом исторического суждения или понимания. Когда историк экономики оценивает значимость факторов, ответственных за наблюдавшееся в период инфляции или дефляции изменение покупательной способности денег, он также использует свою способность к пониманию.

Вклад Ротбарда в разработанный Мизесом метод исторических исследований заключается в создании руководства, до известной степени смягчающего неопределенность, возникающую при оценке важности мотивов. Как пишет сам Ротбард, «историку не избежать необходимости оценивать и выносить суждения о мотивах людей, хотя он не в состоянии обосновать свои суждения с абсолютной и неопровержимой достоверностью» [34] Murray N. Rothbard, “Economic Determinism, Ideology, and The American Revolution,” The Libertarian Forum 6 (November 1974): 4. . Но задачу приписывания мотивов и оценки их значимости затрудняет тот факт, что во многих случаях исторические деятели, особенно те, которые в политике искали собственную экономическую выгоду, склонны сознательно затушевывать мотивы своего поведения. Ротбард отмечает, что в общем случае в подобных ситуациях «сам деятель делает все возможное, чтобы скрыть корыстный интерес и раструбить о своих более идейных и отвлеченных заботах» [35] Сходное замечание делает и Мизес: Попытки ввести потомство в заблуждение по поводу произошедшего в действительности и подменить достоверные свидетельства фальшивками часто инициируются теми, кто сам играет активную роль в событиях; попытки предпринимаются в тот самый момент, когда происходит событие, а иногда даже предшествуют ему. Ложь об исторических фактах и уничтожение улик, по мнению многих государственных деятелей, дипломатов, политиков и писателей, является законной частью ведения государственных дел и написания истории. Мизес заключает, что в силу этого одной из первейших задач историка является «разоблачение подобного обмана» (Мизес, Теория и история, с. 262–263). .