Чарльз Уилан - Голая экономика. Разоблачение унылой науки

В теории мир, в котором каждый человек прекрасно образован, здоров и продуктивен, был бы миром, где всем живется комфортно. Возможно, мы никогда не сможем вылечиться от многочисленных физических и психических заболеваний, мешающих некоторым людям использовать свой потенциал на полную. Но эта проблема вызвана биологическими, а не экономическими факторами. Экономика же говорит нам, что теоретически пределов тому, насколько хорошо мы можем жить или как широко может распространяться наше богатство, не существует.

Действительно ли это так? Если бы мы все были докторами наук, кто бы развешивал полотенца в Four Seasons? Наверное, никто. По мере того как население земного шара становится все более продуктивным, мы все больше заменяем труд технологиями. Мы используем голосовую почту вместо секретарей, стиральные машины вместо горничных, банкоматы вместо банковских кассиров, базы данных вместо клерков, торговые автоматы вместо продавцов, канавокопатели вместо землекопов. Мотивация для всего этого развития коренится в важной экономической концепции альтернативной стоимости. Высококвалифицированные специалисты могут употребить свое время на самые разные виды продуктивной деятельности, следовательно, нанимать инженера на расфасовку бакалеи баснословно дорого. Например, подумайте, за какую зарплату вы согласились бы разносить по номерам полотенца в Four Seasons? В США гораздо меньше домашней прислуги, чем в Индии, хоть Америка намного богаче. Индия наводнена неквалифицированными работниками, у которых мало шансов найти хоть какую-нибудь работу; в США таких работников не много, что делает труд домашней прислуги относительно дорогостоящим – это вам охотно подтвердит каждый, кто хоть раз искал няню для своих детишек. Кто может позволить себе иметь дворецкого, который в противном случае зарабатывал бы 50 долларов в час, занимаясь написанием компьютерных кодов?

Если рутинный, бездумный труд автоматизировать невозможно, эти задачи можно возложить на студентов и молодых людей – пусть они таким образом накапливают человеческий капитал. Я, например, более десяти лет подавал клюшки и мячи в гольф-клубе (кстати, самым известным моим клиентом был Джордж Буш, хоть и задолго до того, как стал президентом); моя жена работала официанткой. Эти рабочие места обеспечивают молодого человека опытом работы, который становится важным компонентом человеческого капитала. Но предположим, что существует какая-то особенно неприятная задача и ее невозможно автоматизировать, а по причине опасности нельзя поручить молодым людям в самом начале их карьеры. Например, высокообразованное сообщество производит все виды ценнейших продуктов и услуг, но получает в качестве побочного продукта мерзкую грязь. И сбор этой гадости – ужасная, отупляющая работа. Но если ее никто не будет убирать, вся экономика забуксует. И если у всех в этом сообществе диплом Гарвардского университета, кто же будет заниматься отходами?

Это будет делать золотарь [111]. И этот человек, между прочим, будет одним из самых высокооплачиваемых работников в городе. Если экономика так сильно зависит от сбора отходов и ни одна машина не способна выполнять эту задачу, сообществу придется найти способ мотивировать на это кого-то из своих членов. Один из самых эффективных способов мотивации людей – высокая оплата. Заработная плата, которую общество предложит за уборку мусора, будет неуклонно расти до тех пор, пока какой-нибудь человек – врач, инженер или писатель – не согласится оставить свое приятное занятие и стать золотарем. Таким образом, в мире с огромным человеческим капиталом тоже могут быть не слишком приятные виды деятельности – ну, скажем, быть проктологом, – но бедных людей там нет. Впрочем, многие люди согласятся получать меньше денег, но заниматься приятным для них делом – например, преподавать в университете (особенно учитывая длительный летний отпуск).

Человеческий капитал создает новые возможности. Он делает нас богаче и здоровее, он делает нас более совершенными существами, дает нам возможность жить лучше и при этом меньше работать. И, что наиболее важно с точки зрения государственной политики, человеческий капитал отделяет имущих от неимущих. Марвин Зонис, профессор Бизнес-школы при Чикагском университете, консультант компаний и государственных институтов по всему миру, однажды прекрасно сказал об этом в своем обращении к деловому сообществу Чикаго: «Сложность станет отличительной характеристикой нашего века, – провозгласил он. – Повсюду будет большой спрос на все более высокие уровни человеческого капитала. Страны, которые это понимают, и компании, которые знают, как мобилизовать и применять человеческий капитал, а также школы, которые его создают… станут победителями в нашем столетии. Остальным же достанется лишь б о льшая отсталость и больше страданий для их собственных граждан и больше других самых разных проблем» [112].