Чарльз Уилан - Голая экономика. Разоблачение унылой науки

Если вы думаете, что это можно сделать, свернув международную торговлю, то позвольте мне представить вам несколько иную версию этой же проблемы. Как известно, Китай и Индия сегодня отправляют все больше своих граждан на обучение в университеты – общее образование, понятное дело, в этих странах тоже становится все доступнее. Образование делает Китай и Индию богаче. А становясь богаче, они потребляют все больше энергии… Понимаете, к чему мы с вами так придем? К запрету образования?

Решение проблемы загрязнения атмосферы выбросами СО 2состоит в содействии экономическому росту и развитию стран – Индии, Китая, США и всех остальных – таким образом, чтобы позволить им свести к минимуму ущерб, наносимый окружающей среде в результате этой деятельности. И наилучший способ добиться этого – препятствовать использованию «грязных» видов топлива путем введения согласованного всеми странами налога на выбросы углерода. И чем раньше мы это сделаем, тем лучше, поскольку сегодня Индия и Китай принимают решения в области экономического развития, скажем, о строительстве электростанций, которые будут серьезно сказываться на всех нас по меньшей мере лет пятьдесят.

Идея о сохранении бедности народов на том основании, что это полезно для экологии нашей планеты, совершенно несостоятельна как с экономической, так и с моральной точки зрения.

Бедность – это огромная беда. Так однажды выразился директор одной чикагской школы, расположенной неподалеку от места реализации жилищного проекта Роберта Тейлора [225]. С этим педагогом я познакомился, когда писал статью о городском образовании. Он рассуждал об огромных проблемах обучения детей, выросших в нищете и лишениях. То же самое этот человек мог бы сказать и о состоянии всего нашего мира. Во многих уголках нашей планеты, в местах, о которых мы редко думаем и которые еще реже посещаем, люди невероятно, ужасающе бедны. Мы просто обязаны помочь им стать богаче; и экономика считает, что сделать это можно, развивая торговлю. Пол Кругман весьма элегантно обобщил наши тревоги по поводу глобализации, процитировав старый французский афоризм: «У того, кто до тридцати лет не стал социалистом, нет сердца; а у того, кто остался социалистом после тридцати, нет головы». Кругман, в частности, пишет:

Если вы покупаете продукт, произведенный в стране третьего мира, знайте: он был произведен рабочими, которым по западным стандартам платят невероятно мало и которые, скорее всего, трудятся в ужасных условиях. И любой, кого ни разу в жизни хотя бы некоторое время не мучил этот факт, бессердечен. Но это не доказывает правоты демонстрантов. Напротив, у того, кто думает, что проблему бедности в мире можно решить, просто понося на каждом углу мировую торговлю, нет головы или он предпочитает ею не пользоваться. Движение антиглобалистов уже заслужило репутацию тех, кто наносит огромный ущерб именно тем людям и идеям, на защиту которых оно претендует [226].

Тенденцию к расширению глобальной торговли часто описывают как некую непреодолимую силу. Однако это не верно. Мы уже оказывались на этом пути раньше, но он привел нас лишь к созданию системы мировой торговли, раздираемой на части войной и политикой. Один из периодов самой стремительной глобализации пришелся на конец XIX – начало XX века. Джон Майклтвейт и Эдриан Вулдридж, авторы Future Perfect, пишут: «Оглянитесь на столетие назад, и вы увидите мир, который по многим экономическим показателям был глобальнее нынешнего. В том мире можно было путешествовать без паспорта; золотой стандарт служил международной валютой, а технологии (автомобили, поезда, пароходы и телефоны) стремительно сокращали его размеры». Увы, далее авторы признают, что «эта великая иллюзия разбилась вдребезги от выстрелов, прозвучавших в битве на Сомме [227]» [228].

Политические границы по-прежнему имеют значение. Государства и сегодня могут захлопнуть дверь перед глобализацией, как уже делали раньше. И это не принесет ничего хорошего ни богатым, ни бедным странам.

Предлагаю кратко обсудить жизнь Нэшона Зимбы, двадцатипятилетнего парня, живущего с женой и маленькой дочкой в Малави. Господин Зимба, без сомнения, человек трудолюбивый. Он сам построил свой дом, что Economist описал следующим образом:

Нэшон выкапывает глину, формирует из нее кубы и сушит на солнце, получая в итоге кирпичи. И цемент замешивает сам, тоже из грязи. Он срезает в лесу толстые ветви, чтобы использовать их как стропила, а крышу покрывает сеном из сизаля или травы. Единственный промышленный вводимый фактор производства в этом процессе – металлический топор. Нэшон Зимба работает один, одновременно выращивая еду для своей семьи. Построенный им дом получается темным и тесным; в нем холодно зимой, жарко и душно летом, а вода течет в нем, только когда струи тропических ливней пробивают соломенную крышу [229].