Мейсон Карри - Режим гения. Распорядок дня великих людей

«В свои 90 с лишним он по-прежнему проводит целый день в студии, прерываясь только на обед, а чай и большой количество карамелей «на перекус» ему подают на рабочее место. С миром он связан главным образом с помощью телефона, живет уединенно и редко изменяет привычному режиму, чтобы сходить в ресторан или музей. Вечера он проводит в театре и в обществе. Если вечер свободен от театра, он, как правило, приглашает к ужину друзей. После спектакля, если только это не премьера, завершающаяся банкетом, он успевает вернуться домой к вечерним теленовостям и Nightline [91]. Затем с полуночи до двух часов ночи он читает, главным образом философов, часто перечитывает Торо и Бертрана Рассела».

Вторая жена Хиршфельда уверяла, что он продолжал работу даже во сне. «Часто, когда задача представлялась ему сложной, он не может уснуть, пока не найдет решение, или же во сне ищет способ выстроить рисунок, – писала она в 1999 г. – Настолько Ал усердный работник! Даже его подсознание не отдыхает. А наутро, помня свой сон, он поднимается с рассветом и бежит к мольберту запечатлеть ночные открытия. В молодости его прозвали “молнией”, и таков до сих пор его стиль не только в работе, но и при захвате парковочного места».

[92]

«Я автор исключительно горизонтальный, – рассказывал Капоте журналу Paris Review в 1957 г. – Думать я могу только лежа, либо в постели, либо на диване, с сигаретой и чашкой кофе под рукой: нужно затягиваться и прихлебывать. День идет, я перехожу с кофе на мятный чай, затем на херес и мартини».

Писал он обычно по четыре часа в день, написанное перечитывал вечером или на следующее утро, и прежде чем напечатать окончательный вариант, дважды все переписывал карандашом. (Он и печатал в постели, пристроив машинку у себя на коленях.)

Писать в постели – только одно из многочисленных проявлений невроза (или суеверия) автора. Он не допускал, чтобы в пепельнице одновременно скопилось три окурка, и даже в гостях предпочитал прятать окурки в карман, нежели переполнять ими пепельницу. В пятницу не полагалось начинать новое дело или доводить до конца начатое. Цифры, с которыми приходилось иметь дело, он складывал в уме, и если сумма цифр номера телефона или комнаты в отеле оказывалась, по его представлениям, несчастливой, отказывался звонить, занимать апартаменты и так далее. «Не перечесть всего, чего я не могу или не хочу делать, – признавался он. – Но, соблюдая эти первобытные приметы, я извлекаю из них какое-то непонятное успокоение».

[93]

Первый вариант «Сына Америки» объемом 576 страниц был написан в 1938 г. всего за пять месяцев. Все это время автора поддерживала стипендия Нью-Йоркского писательского фонда; единственное, что требовалось, – раз в неделю наведаться в офис фонда и поставить свою подпись, чтобы получить очередную сумму.

В это время Ричард жил в Бруклине у своих давних друзей Ньютонов. Герберт Ньютон, чернокожий коммунист, занимал видный пост в партии и был занят целый день – он уходил около девяти утра и часто задерживался в городе до полуночи. Его супруга Джейн сидела дома с тремя детьми. Чтобы спастись от хаоса, который воцарялся в доме поутру, когда просыпались дети, Райт вставал в шесть утра и уходил в парк Форт-Грин по соседству, прихватив с собой все необходимое для работы: желтый блокнот с отрывными страницами, ручку и пузырек чернил. В парке он занимал скамью на вершине холма с видом на городские особняки, а вдали у Бруклинской верфи высились многоквартирные дома. В этой позиции Райт писал четыре часа подряд.

Он придерживался такого распорядка в любую погоду и к 10.00 возвращался домой – порой промокнув насквозь от сидения на дожде, завтракал и читал Джейн написанную утром порцию. Под вопли играющих детей они обсуждали новый поворот сюжета, порой спорили, если Джейн казалось, будто Райт выбрал неверное направление. Затем Райт уходил наверх в свою комнату и перепечатывал на машинке то, что успевал написать за утро. Он уходил в город – в библиотеку или в гости – и к 17.00 чаще всего возвращался поужинать с Джейн и детьми. Через полгода Ньютоны переехали на другую квартиру и взяли с собой Райта. Окопавшись в дальней спальне, Райт занялся редактированием своей рукописи, просиживая над ней по 15 часов в день. «Никогда больше я не стану работать так много и с таким усердием», – писал он другу.

[94]