Наталья Романова - Баба Яга

— Ага. А ты… Иван Царевич?

— Кхем… Ну да. А что, не похож?

Ситуация складывалась патовая. Два маньяка на меня одну… Нет, я их конечно могу попробовать уложить, однако что-то мне внутри подсказывало, что не справлюсь. И я рванула туда, откуда пришла.

Только вот лес обратно в парк превращаться не спешил. Впереди обозначился край обрыва, а внизу речка… Откуда речка?! Я этот парк с детства истоптала вдоль и поперек! У обрыва я резко затормозила и заглянула вниз. Тут меня и накрыла паника. А сзади послышался спокойный голос Ивана.

— Насть, да вернём мы тебя, коли откажешься. Не сомневайся. Выслушай только спокойно.

Дедок тоже тут был. Из нас троих запыхалась я одна…

Похоже, выбора у меня не было.

— Ладно, говорите. Слушаю.

Старичок зыркнул на Ивана, покашлял в кулак и предложил.

— А может мы в избушке поговорим?

— Ага, на курьих ножках? — ляпнула я машинально.

— Точно, — заулыбался дедок, — в ней родимой и поговорим. Она уж поди застоялась без хозяйки-то. Соскучилася.

И Иван поддакивает.

— Ага. Тимофей жаловался — вся как есть паутиной заросла.

Ну, сказочники, ладно. И я решила выиграть время. Куда приведут, там посмотрим. Если что, буду убегать. А что остаётся?

И мы пошли. Лес выглядел необычно. То и дело среди общей привычной осенней картинки в поле зрения попадали такие островки красоты необыкновенной, что невольно хотелось остановиться и поглазеть с открытым ртом. То дерево с листьями изумрудными словно брильянтами росой окропленными, под деревом куст с такой же сверкающей на солнышке листвой. И все это гармонично растет на сочном островке из мха, по виду на нежнейший бархат похожем. И тут же гриб лезет такой, что не надо, а сорвать тянет. А то в просвете болото вдруг зазеленеет бархатистой тиной. А тина то ли мелкими цветочками, то ли камушками усыпанная. И какие камушки на тине? Вот и думай.

Шли недолго, хотя я, увлеченная загадками природы, счёт времени совсем потеряла. Наконец, вышли на полянку, а на полянке избушка. Замшелая, почти по окошко в землю вросшая. Ножек курьих не видать. Может, присела? И тут дверь со скрипом приоткрылась и из избушки нам навстречу кот чёрный вышел. Даже не кот, котище. Огромный такой. Раза в два больше любого обычного кота. Хвост трубой, идет вальяжно, неторопливо. А глаза-то! Того гляди, зелёными искрами сыпать начнет.

Подошёл котяра к нам и… заговорил. У меня челюсть и так до полу была, а тут и вовсе там застряла.

— Привели наконец-то! А я уж тут совсем измучился. Всё рассыпается без Яги-то.

Вот тут я и поверила… Только во что? Что слегка шизанулась? И теперь у меня коты-гиганты разговаривают, старички лешими представляются, а спортивные мачо Иванами Царевичами. Ох, кажется, мне сейчас плохо станет.

— Держи ее, держи, счас ить упадет, — кричал где-то рядом кот. Сильные руки подхватили меня и понесли…

Понесли? Меня?!

Сознание полностью возвращаться никак не желало. Все вокруг выглядело размытым и слегка покачивалось в такт движениям того, кто меня нёс на руках. Потом я почувствовала под собой твердую поверхность, застеленную мягким. Еще через какое-то время удалось сосредоточиться на деталях. Комната напоминала горницу деревенского дома, знакомую по детским воспоминаниям. Сверху нависал потолок из тёмных бревен, украшенный паутиной и тенятом. Ещё удалось рассмотреть пару окошек, которые почти сливались со стенами из-за скопившейся копоти на стёклах, деревянный грубо сколоченный стол возле окна, да лавку возле стола, отличавшуюся от первого лишь высотой.

Слева я рассмотрела занавеску в мелкий невзрачный цветочек, отгораживающей простенок между печкой и бревенчатой стеной. Из щелей на стенах свисал то ли мох, то ли истлевшая до состояния мха ткань. На противоположной стене прилепилась едва различимая полка с какими-то давно не помнившими рук человека банками и бутылками.

И они хотят, чтобы я тут осталась жить?! Маньяки глючные! Я им что, рабыня Изаура? Ну все, надо делать ноги, и как можно скорее.

— Очнулась, золотая наша! — кинулся ко мне кот, увидав, что я открыла глаза. — Вот и как такую в Яги брать? Она ж колдовать не сможет. Тута комплекцией не возьмёшь. Тута характер нужон.

В поле зрения показался давешний дедок.

— А где я тебе другую возьму? Мы и так пол-рассеи перелопатили, пока ее нашли. Единственная! И способность проходить, и белка вона ее признала. И лес пока шли сюда приветы дарил. А слабость известно от чего. В первый раз через проход кто идет — завсегда мутит.