Григорий Неделько, Мария Ермакова, - Здоровый образ Смерти

На главной городской площади споро собирали помост. На завтра объявили конкурс на звание Господина Вселенная. В числе почетных гостей были: научно-экономическое руководство Незримого Университета (фонарь номер 12 забронировал Библиотекарь), главы Гильдий и гламурная элита Анк-Морпорка. Партер для людей находился в центре. Слева от него — партер для гномов, справа — для троллей...

А в "Девяти с половиной кубиках" тем временем шли последние приготовления к завтрашнему действу, начало которого все ждали больше месяца. О'Хара заплетала бороду в косички, Рикель доделывала седьмую сотню отжиманий. Русалка старательно повторяла за ней все движения. Тротил прихорашивался.

И только Герой в знаменитых чёрных трусах грустно сидел в раздевалке и думал непривычные мысли. То есть сами-то мысли были привычные, но думались как-то иначе. Например:

"Зачем я крашу ногти в цикламеновый цвет? Ведь черный гораздо гламурнее!".

Или:

"Кажется, пора этой белке переходить на сено..."

А вот ещё:

"И отчего это на моей ж..е так жёстко сидеть?".

Истоки этих мыслей уходили в многострадальную голову нашего героя. Вчера, во время вечерней тренировки* [*Вечерняя тренировка длилась с 18.00 до 24.00. Ранее была дневная, с 9.00 до 18.00. Ещё раньше — утренняя, с 3.00 до 9.00. Ну, и если совсем становилось невтерпёж, с 24.00 по 3.00 можно было сделать приседания.] во время очередной заминки А. С. Мерт вышел на улицу подышать свежим воздухом. И был самым наглым образом оглушён и выпит упавшим с неба дубом. Удар, потрясший нашего Героя до самого основания основания* [*Не опечатка!], сдвинул мысли в его голове. Но ещё важнее было то, что своими корнями дуб впитал большую часть магии с Чердака, из-за которой Смерть потерял память и сменил, скажем так, ориентиры. Теперь мир вокруг него опять менялся. Становился непривычным. Или привычным? И в руках явно чего-то не хватало — чего-то длинного, с острым серпом на конце.

Герой задумчиво походил по территории клуба. Наткнулся на Кота, который драл когти о старого баньши, уснувшего мертвым сном под одним из массажных столов. На любующуюся собой в зеркале Русалку, которая впервые его не заметила, ибо только что влюбилась в собственную персону. На Тротила, который мечтательно глядел на украшавшие запястье солнечные часы от Тиффани и считал минуты до своего триумфа.

А. С. Мерт снял со штанги лепешки грузов и привычно помахал палкой — туда-сюда. Раз-два. Вроде бы стало немного легче. В голове всплыло имя "Бинки", и А. С. Мерту отчего-то ужасно захотелось очутиться в седле...

А что же дуб?

Рухнув со всей дури на А. С. Мерта и вогнав его по самый лоб в землю, дуб несколько мгновений качался на макушке и не падал. Узловатые корни вцепились в голову. А вцепляться им было не впервой.

Как известно, корневая система дубов одна из самых мощных среди лиственных деревьев. Вот почему дубы никогда не сажают в непосредственной близости от строений — бугрящие землю корни в поисках питательных веществ могут повредить фундамент, превратив новый домик в развалины. Этот дуб был старым, жадным и крепким. Он нащупал корнями нечто и попытался высосать оттуда пресловутые питательные вещества. И у него получилось! Нет, он не лишил бедного А. С. Мерта мозгов, ибо последних у А. С. Мерта никогда не было. Но, нащупав переполнявшую того магическую силу, дуб с удовольствие высосал большую её часть. А когда он буквально захлебнулся волнами магии, небо трижды сменило цвет над его кроной, повалил невесть откуда звездный дым, и он оказался в дремучем лесу.

Сначала дуб, конечно, обрадовался: где-то неподалёку должен быть колодец с мертвой водой, избушка на курьих ножках, побережье, песчаное и пустое, истоптанное батькой с его богатырями и усеянное окурками их сигарет. Но, оглядевшись и прозрев (дуб не без труда поднял тяжёлые веки), он понял, что лес совсем чужой. Непривычно кричали птицы в ночи, странные существа светили глазами в лесной чаще, повсюду виднелись белые канаты паутины.

— Где это я очутился? — произнёс дуб и замолчал, удивившись ещё больше — он впервые слышал свой голос.

Ловко отталкиваясь корнями, он переместился вправо, потом влево, затем налетел на другое дерево. Корни с непривычки заплетались. Распутав их, дуб осторожно двинулся в путь. Вскоре он приспособился к рыси, а после — и к галопу. Волнующее чувство скорости взбудоражило его внутриклеточную жидкость. Дуб подпрыгнул от удовольствия, залихватски свистнул и ускакал с глаз долой, напоследок прокричав непонятное, но очень понравившееся ему слово: