Николай Ромашкин: Охота на бобра

Когда тяжелая пуля едва не сшибла с Нэша каску, а где-то вдалеке послышался звук выстрела, Руби даже испытала что-то вроде облегчения: озарение можно отложить на потом по уважительной причине. Нэш еще не успел крикнуть: «Ложись!» — а его друзья, наученные горьким опытом, уже залегли по кустам.

— Откуда стреляли? — буркнул Гексоген, которому вместо укрытия достался здоровенный муравейник.

Нэш задумчиво глянул на оставленную на каске вмятину, прикинул в уме и указал пальцем направление. Все трое постарались скорректировать свою позицию так, чтобы иметь какую-нибудь преграду между собой и потенциальным стрелком.

Никто не любил снайперов. Ну согласитесь, это ведь абсолютно нечестно — прятаться и стрелять с дистанции, на которой тебя и обругать-то в ответ толком не могут. Поэтому, во-первых, если снайпера ловили — его жестоко били. А во-вторых, почти каждый рано или поздно раздобывал снайперскую винтовку или хоть оптический прицел, быстро понимал, что ничегошеньки из этого почему-то не помогает и вообще не так уж просто быть снайпером, а потому начинал не любить тех, кому это все-таки удавалось, еще больше.

Нэш тоже не любил снайперов. Может быть, даже чуть больше остальной компании, поскольку в случае чего именно ему приходилось решать проблему или, как минимум, отвлекать снайпера, давая возможность Гексогену или Руби подобраться поближе к врагу. Однако сейчас ситуация сложилась хуже некуда. Вся компания находилась посреди бобровой вырубки, а неизвестный стрелок — в гуще леса. Надо было отступать, отступать к северной кромке вырубки, там перегруппировываться и решать, что делать дальше.

Однако Гексоген, кажется, рассудил по-другому. Извернувшись, он скатился с муравейника в высохшее русло ручейка и ужом пополз в сторону стрелка. Нэш досадливо зашипел, но тут же оценил маневр: по углублению можно добраться до леса, а уж там, глядишь, и прихватить стрелка на горячем. Надо только отвлечь снайпера, а заодно и вскрыть его позицию.

— Руби, Гена пошел на приключения! — крикнул штурмовик, скидывая предохранитель.

— Поняла.

Нэш дал пару очередей наугад, не особо надеясь попасть, и перекатился в сторону. В пенек, за которым он только что прятался, ударила пуля, выбив щепки. Ага, значит, снайпер еще где-то здесь… но тут уже забормотал пулемет Руби.

Штурмовик залег, выждал пару секунд и осторожно высунулся из-за пенька, высматривая, не сверкнет ли где вспышка выстрела. Тут главное — не дать подлецу пристреляться. Нэш нахмурился. Руби перешла на короткие очереди, потом и вовсе затихла, время от времени огрызаясь куда-то в сторону леса. Плохо дело. Где снайпер? Затаился? Выжидает?

Меж деревьев что-то мелькнуло; Нэш вскинул автомат, но стрелять не стал. Кто-то махал длинной палкой, на конец которой, на манер белого флага, намотали перевязочный пакет. Поколебавшись, Нэш крикнул:

— Выходи!

— Спокойно, — проговорил, появляясь из-за деревьев, мрачный Гексоген. — Это я.

— А снайпер?

— Снайпер слился. Чуть-чуть я не успел, завозился на его растяжках… Грамотный, гад. Вот…

Гена показал друзьям стреляную гильзу. Судя по ней, стрелок был вооружен СВД — мягко говоря, не самым дешевым оружием. Значит, у гада серьезные намерения.

— Что делать-то будем? — Нэш тревожно поглядывал в сторону чащи. — Он ведь вернуться может. Если это один из этих, егерей-староверов…

— Ну, — неуверенно почесал в затылке Гексоген, — я могу за нами пару сюрпризов оставить.

Нэш на минуту задумался, а потом покачал головой:

— Не… Мне бабушка еще в детстве твердила: не бегай от снайпера — умрешь уставшим. Так что пошли, сначала найдем этого партизана и оторвем ему башку. Бобры столько ждали — подождут еще маленько…

Идти по следу в виртуальности, конечно, легче, чем в настоящем лесу. Набор сломанных веток, примятостей на траве и прочих следов невелик, и не так трудно научиться их читать и интерпретировать. Уж не труднее, чем орудовать тридцатью тремя буквами алфавита. Во всяком случае, именно так повелось в мире «Забытых перекрестков», где из следопытства культа не делали. Другое дело, что даже с тридцатью тремя буквами можно писать что-то незамысловатое на заборе, а можно и целую поэму, в которой черт ногу сломит и без какого-нибудь Белинского не разобраться.

Гена, конечно, Белинским не был, но и неизвестный снайпер до Лермонтова недотягивал. Однако стервец тоже оказался не промах: держал хороший темп, петлял по самым непролазным чащобам и то и дело норовил устроить гадость. Снимая очередную растяжку, Гексоген только диву давался, сколько у неизвестного стрелка гранат и прочей гадости.