Терри Пратчетт - Корона пастуха

Потом она прилегла на кровать, хотя дневной сон и был чем-то из разряда занятий великосветских дам, но матушка Ветровоск позволила себе сомкнуть веки. В конце концов, людей, на которых нужно посмотреть, и вещей, которые нужно сделать, всегда так много…

Потом она поднялась и отправилась мыть уборную. Она отдраила ее так, что увидела собственное отражение. Но почему-то, увидев себя в мерцающей воде, она вздохнула:

— Поди ж ты, а ведь завтрашний день обещал быть намного лучше…

Это был яркий солнечный день, думала матушка Ветровоск, просто идеальный день. Она не спала всю ночь, прибирая зал и кухню своего домика, пока все, что могло блестеть, не заблестело — печь отполирована, коврики вытряхнуты, а плита выскоблена.

Она поднялась по винтовой лестнице и сосредоточилась на полу спальни. В этом году она сделала несколько превосходных кусков мыла [8] Мыло Матушки Ветровоск было таким же, как ее советы: сильным, резким, жалящим, но эффективным. , так что кувшин и маленький умывальник у кровати сверкали. Паукам в углах, которые думали, будто овладели этим пространством до конца времен, указали на дверь, а паутину смели.

Даже матрас выглядел чистым и пышущим здоровьем. Кошка Ты зашла поглядеть, что происходит, и растянулась на лоскутном одеяле, которое было таким ровным, словно его разложили на огромной черепахе.

Тогда матушка Ветровоск еще раз отмыла уборную — для ровного счета. Не лучшее времяпрепровождение в такой день, но матушка Ветровоск отличалась тщательностью в таких вещах, и уборная поддалась ее усилиям, и да, она засияла. Еще как.

Кошка наблюдала за ней с примечательной сосредоточенностью. Ты чувствовала, что наступил Особенный день. День, каких еще не было, день, полный суеты, словно бы другого дня уже не настанет, и когда внутренность домика оказалась на должной высоте, Ты проследовала за матушкой в судомойню. Ведро воды, заполненное из насоса у колодца, сотворило чудеса и здесь.

Матушка улыбнулась. Ей всегда нравилась судомойня. Она пахла хорошо сделанной трудной работой. Здесь тоже жили пауки, в основном вокруг бутылок и банок на полках, но посудомоечные пауки в расчет не принимались. Живи и дай жить другим.

Она вышла в огороженный загон позади домика, чтобы проверить коз, отметив в путевых заметках своей памяти, что и здесь все в порядке, и все вещи находились на своих законных местах.

Удовлетворенная — во всяком случае, настолько удовлетворенная, насколько ведьма может быть таковой, матушка Ветровоск отправилась к ульям.

— Спасибо, пчелки мои, — заговорила она, — много лет вы давали мне мед, но не расстраивайтесь, если вместо меня придет кто-то другой. Надеюсь, вы и ей дадите столько меда, сколько давали мне. А теперь я станцую с вами в последний раз.

Но вместо этого пчелы тихо гудели и мягко отстраняли ее разум от улья.

— Я была моложе, когда танцевала с вами в последний раз, — промолвила матушка. — Но теперь я стара, и мне больше не танцевать.

Ты сторонилась пчел, но кралась вслед за матушкой по саду, когда та шла мимо трав, касаясь ветвей и листьев, и весь сад, казалось, отвечает ей, склоняя головы в знак уважения.

Ты, сощурившись, покосилась на траву, которую можно было бы назвать «кошачья немилость». Сторонний наблюдатель мог бы поклясться, что травы, которые вырастила матушка Ветровоск, обладали собственной волей, — так часто они двигались безо всякого ветра. По крайней мере, в одном случае, к ужасу кошки, они действительно обернулись, чтобы проводить ее взглядом. Она предпочитала растения, которые делают то, что им говорят, и которые, в основном, остаются мертвыми и не нарушают ее сна.

Миновав травы, матушка Ветровоск приблизилась к яблоне, которую только в прошлом году подарил ей старый мистер Парсонс и которая была посажена примерно в том месте, где у другого домика мог быть забор, — обитель ведьмы, как правило, не нуждается в стенах и заборах. Кто посмеет забраться в дом ведьмы? Старой злой лесной ведьмы? Иногда рассказы могут быть для ведьмы полезнее заборостроительных навыков. Матушка осмотрела маленькие яблочки, наливавшиеся на ветвях, — они только-только появились; что ж, время ждет. Она вернулась к дверям домика, снова приветствуя каждый корень, стебель или плод, который ей встречался.