Олег Шелонин - Битва аферистов

— Да чтоб этих старцев приподняло и прихлопнуло!!! — взвыли в один голос побратимы.

Перерубленный порталом пополам круглый стол переговоров рухнул на землю, отбросив всех, кто за ним сидел, в сторону.

Корона Еремея откатилась к Алешиным ногам. Юноша поднял ее и поспешил нахлобучить на уши поднимающемуся с земли царю.

— Сынок!!! — зарыдал Еремей на его груди. — Живой... наследник мой живой!!!

— Опять снова-здорово, — расстроился Алеша, осторожно семеня с вцепившимся в него царем-батюшкой государства Московского в сторону Елисея. — Мне очень лестно, конечно, Ваше Царское, но вообще-то вы не по адресу, Вот ваш сынок, его и слюнявьте.

— Сынок!!! — переключился на царевича Еремей. — Живой!!! Наследник мой...

Тут до него начало доходить, что здесь что-то не так. Он высморкался в обрывки халата сына, отодвинулся, критическим взглядом окинул побратимов, насупился.

Царица-матушка с ума от беспокойства сходит, царь на старости лет черт-те куда за тридевять земель поперся любимое чадо искать, а оно развлекается!

— А ну быстро сознавайтесь, который из вас мой сын, а которой подменыш?!

— Оба! — Зарыдав в голос, бабка Матрена ткнулась лбом в землю, выставив пухлый зад в зенит. — Прости, царь-батюшка! Виноватая я!!! Обоих вынимала когда-то из утробы царицы-матушки!!! Только скрали одного, пока я царицу выхаживала! В беспамятстве она была!!! Прости, глупую! Побоялась правду сказать!

Над поляной воцарилась тишина. Первым опомнился Алеша.

— Уй, что сейчас начнется-я-я… индийские сериалы отдыхают. — Он еще не до конца осознал отдаленные последствия этого ошеломительного признания, но в том, что сейчас начнутся сопли плюс слезы умиления, был абсолютно уверен.

Он жестоко ошибался.

— Скрасть дитя царской крови?! — Еремей побагровел. — Кто посмел?!

Васька с самым независимым видом двинулся в сторону кустов.

— Я, кажется, догадываюсь кто, но фиг скажу, — пробормотал себе под нос Алеша, ловя воспитателя за хвост. — Ваше Царское Величество... в смысле, папа, выходит... обалдеть! Да, Ваше Царское Величество, давайте разборки на потом отложим. У нас с побратимом... тьфу! С братом, я хотел сказать, невесты в неволе томятся. Моя Роксана и его Алена.

— Вот именно! — сердито прогудел Черномор. — У тебя-то теперь целых два сына вместо одного, а у меня единственная дочь сгинула.

— И у меня! — Помолодевший Горбас аль-Баиндур гневно тряхнул клеткой с жар-птицей. — Я этого Кощея за свою Лейлу в порошок сотру!

— Какую Лейлу? — начал остывать царь Московии.

— Алену, — пояснил Елисей, — возлюбленную мою.

— Дочь царица Тамар, — добавил Вано.

— Какие у меня дети молодцы, — восхитился Еремей, — таких невест себе сосватали!

— Мой нэвэст лючшэ! — Ара вспорхнул на плечо шах-ин-шаха Ирана и начал отнимать у него клетку. Жар-птица тут же забилась в истерике.

— Э, дарагой, сначала свадьба! — Вано с трудом оторвал кунака от халата персидского царя.

— Кончайте этот базар! — рассердился Алексей. — Черт знает чем занимаемся! Нам к Кощею прорваться надо. В его новое убежище. Где-то тут гномы поблизости крутились. Они все ходы знают, давайте их сюда!

— Ну вы даете, — зашевелился за поясом Елисея меч-кладенец, — зачем вам гномы? Сивка-Бурка в двух шагах стоит, а они гномов звать собрались. Прикажите — вмиг куда надо доставит.

— Ты ничего не пугаешь? — удивился Алеша. — А я слышал, эту клячу иначе используют. В левое ухо влезают, в правое вылезают...

— Сам ты кляча! — огрызнулся конь, воинственно вскинув уши. — И какой псих эту байку придумал? Каждый дурак теперь норовит свою голову мне в ухо сунуть. Неужто неясно, что не пролезет?

— Я больше не буду, — хан Хучум погладил его по холке, — теперь у тебя другой хозяин. Прими, царевич Алексей.

— Отлично, садимся верхом, и всей армией на штурм! Еремей воинственно подпрыгнул.

— Еще один придурок, — попятился от него Сивка-Бурка, — совсем вы, что ль, обалдели? Я ж маленький. Вот разве что киску выдержу.

— А вот за оскорбление персоны царской сейчас в ухо схлопочешь, — посулил Елисей.

— Вот так всегда: сначала голову, потом кулак в ухо сунуть норовят.

— Хватит! рассердился Алексей. — Время теряем. И так ясно, что этот пони больше семерых не унесет.

— Да я одного не...

— Цыц! Сказал семь, значит, семь! — Алеша поднес к носу упрямого коня кулак.

Сивка-Бурка похлопал глазами, понял, что его обычные фортеля здесь не пройдут, и в знак покорности повесил уши.