Сергей Лукьяненко - Остров Русь

— Так праздник же, — растерянно объяснил князь. — Рождество да Новогодье! Зазорно русским богатырям в дозорах стоять. Я и нанял разных печенегов, не пожалел казны...

— Ох дурак я, дурак, — прошептал Иван, садясь на блюдо с черной икрой. — Чего наделал...

— Помилуй его, Владимир, — прошептала князю Василиса. — Он за Русь переволновался! А что собакой тебя назвал, так все тебя так называют, песик мой ласковый...

Владимир задумался.

— Я тебе разрешу к татарскому хану в гости съездить, — продолжала уламывать князя Василиса.

— Помилуй дурака ради праздника, — поддержал Василису Емеля. — Помилуй, тятя!

Неизвестно, что решил бы князь, но тут двери дубовые распахнулись и в гридню вошли три богатыря с мечами наголо.

— Милую! — завопил князь. — Ради праздника — всех милую!

— Молодец, собака, — сказал Илья, суя меч в ножны. — Отдашь Забаву за Добрынюшку?

— Отдам... — грустно сказал Владимир. — Вот ироды...

— А за меня — Марью-искусницу! — решил закрепить успех Иван.

— Машку? Да хоть сейчас! — заржал Владимир, приходя в хорошее расположение духа. — Марья! Пойдешь за Ивана?

— За Ивана? — заколебалась Марья. — Ну, в общем, если хорошенько подумать, вероятно... да. Пойду!

— Иди домой, одевайся в платье подвенечное! — завопил Иван. — Сейчас все вместе и поженимся!

Марья побежала из гридни. А Иван слез со стола, соскреб с себя пригоршню икры, намазал на кус хлеба, заложил сверху бананчиком и с аппетитом съел.

— Как успехи-то, богатыри? — поинтересовался князь.

— Кащея в цепи заковали! — похвастался Иван. Василиса побледнела, а Владимир недовольно спросил:

— Почему не убили?

— Он же бессмертный, — рассудительно сказал Добрыня. — Ничего, лет сто цепи продержатся.

— Лет сто? Это хорошо. Это по нашему. — Владимир встал и торжественно объявил:

— Вторая часть Киевского бала! Гулянье народное, патриотическое. Стража — вина народу!

И советнички с боянами да летописцы с придворными веселой гурьбой высыпали на улицу. Высыпали и обомлели.

Благодать-то какая! Свечерело, на небе звездочки ясные зажглись. И снежок легонький с безоблачного неба посыпался. Таял, правда, до земли не долетая, потому что тепло было. Но это не беда. Главное, все как положено на Руси в Новогодье: снег, вино, народ веселый, князь добрый.

— Россияне! — крикнул Владимир, обращаясь к народу. Народ притих. — В эту праздничную ночь, — продолжил князь, — пользуясь поводом хочу поговорить с вами о жизни. Во-первых, в этом году мы разогнали советников, которые нам плохо советовали. Это уже праздник. Во-вторых, набрали новых советников, которые обещали советовать хорошо. В-третьих, хороший урожай бананов и зерновых не позволит простым труженикам умереть с голоду. Во всяком случае, всем сразу не позволит. В-четвертых. Меня часто упрекают, что я не помогаю русичам, которых Кащей в полон увел, али басурманы пленили. Сообщаю — басурманы обещали больше пленных не брать, а Кащей под моим чутким руководством весь разгромлен. Много россиян вернутся в этом году домой и несказанно порадуют сограждан. В-пятых, об экономической моще Руси. В то время, как весь мир прозябает в невежестве, нашими чародеями сделаны замечательные открытия: сапоги-скороходы и скатерть-самобранка. И пусть до их постановки на поток дело пока не дошло, я верю: скоро самый нищий крестьянин будет добираться до своего клочка землицы на сапогах-скороходах и полдничать от щедрот скатерти-самобранки. Упрощенные скатерти из холстины, подающие только черный хлеб и водицу, будут выпускаться уже в этом году. Все. С Новогодьем вас, и с рождеством Христовым. Ура. Вопросы будут?

— Князь! — крикнул кто-то самый отважный. — Ты обещал в этом году выйти к народу и крикнуть: «Люб я вам, али не люб?» Крикни!

— Крикни! — поддержала толпа.

Владимир помрачнел.

— Это очень трудный для меня вопрос. Я конечно обещал, но по здравому размышлению передумал. Не время сейчас кричать! Работать надо! Ура! Вина народу!

— Вина! — закричал народ. И началось гулянье веселое.

Всюду с грохотом взмывали фейерверки, горели огни заморские искорчатые, а пьяненький народ болтался по площади от аттракциона к аттракциону. Кто на ковре-самолете в небо взмывал, кто на сапогах-скороходах в пять секунд вкруг площади обегал, но более всего народу восхищенно толпилось в том месте, где братья Черепановы запускали свой паровоз.

— Запаляй факел! Факел запаляй! — кричал один брат другому, сидящему на огромной железной махине, более всего напоминавшей емелину печь.