Юрий Манов - Старьевщики

Я снова посмотрел на лужу, вздохнул и выбрал «циничный» путь. Проходя мимо бетонной женщины, глядящей в небеса, вспомнил, как дети называют ее с легкой руки Витьки Лимона – Баба ждет старьевщиков.

4

До управы я добрался без особых приключений, лишь разок оступился и провалился ногой в свежую колею от «Кировца». Хороший трактор «Кировец», мощный, только вот проедет по селу, продавит колею, и хрен ты пройдешь! Еще я обратил внимание, что народу на улице нет, словно вымерло село. И собаки почти не брехали, потому что не на кого. Не видно было даже бабушек на лавочках, хотя погода сегодня как раз для них – посидеть на завалинке, да на солнышке косточки старые погреть, новостями, сплетнями обменяться. Хотя насчет солнышка я явно погорячился. Вон в небе тучки надувает, не иначе как к вечеру вольет, а то и снежок выпадет. Уж лучше снежок. Что касается бабуль, догадываюсь я, где они все нынче. Вон у управы толпа какая!

Управа – общественный и политический центр нашего поселения. В левой половине приземистого здания красного кирпича с флигелями размещался Сосновский сельсовет, тут же была резиденция ГАДа – главы администрации Звонарева А.А. В правой половине – правление совхоза «Сосновский», где заведовал директор Женя Негр. Во флигелях размещались ОПОП – опорный пункт охраны правопорядка с участковым Митрохиным и вечно закрытая почта. Писем в Сосновку не писали, посылок не слали, а пенсию старухам почтальонша Катька Рыжко разносила по домам.

Также вечно запертым был культурный центр Сосновки – клуб, длинное бревенчатое здание с выцветшей афишей фильма «Экипаж». Его функции не первый год успешно выполняли лавки под фонарем у бывшей автобусной остановки и «Сельпо» – местный продмаг, где торговала немудреным продуктом вечно пьяненькая продавщица Люська. С недавних пор «заработал» на площади и еще один центр – духовный. Открылись двери Входоиерусалимского храма (памятник культуры аж XVII века), который местные по привычке продолжали называть зерносклад. Надо сказать, что отцу Алексию, возглавившему приход, еще повезло, церковь пережила советские времена без особых потерь, ее крышу постоянно чинили, внутри сохранились даже остатки иконостаса и настенная роспись. Отцу Алексию пришлось лишь водрузить кресты на вновь позолоченные купола да заказать колокола на колокольню.

5

Не соврал Борька, народу у управы собралось довольно много. Если не все село, то уж половина – точно. Выражаясь в духе советской прессы, я бы сказал, что лица сельчан светились радостью и энтузиазмом. Еще бы не светиться, старьевщики – это не шутка, старьевщики – это серьезно!

Осмотрелся, посчитал школьников по головам. Все вроде на месте, только вот бандиты братья Шкуратовы забралась на постамент памятнику Калинову (да, в Сосновке есть еще и памятник!). Не свалились бы… Да нет, братья крепко держались за плечи бетонного, крашенного бронзянкой комиссара и жадно ловили каждое слово Лимона. А Лимон в своей куцей фуфайке чуть ли не на голое тело сжимал в кулаке кепку, как Ленин на броневике, метался по крыльцу управы и толкал речь. Он, жутко шепелявя, без конца повторял одну и ту же историю: как шел по тропинке, себе под ноги глядя, как едва в нее носом не врезался, в опухоль эту, как воняла она, как светилась изнутри мертвенным таким зеленым и голубым светом, как гнилушка в лесу. Как испугался он поначалу, а потом обрадовался. «И не за ту «пятихатку», что мне в качестве премии положена, а за народ обрадовался, что, наконец, и нам, сосновским счастье привалило». Слушать Лимона было трудновато, потому как он не только шепелявил, но и активно жестикулировал правой рукой, на которой не хватало пары пальцев, как у Ельцина. Не очень приятно было смотреть. И мимика у него была чудная. Говорят, в детстве Лимон баловался с соседскими мальчишками «поджигными» – самодельными самопалами, заряжаемыми серой от спичек. И добаловался – разорвало ствол у него прямо в руках, когда Лимон в ворону целился. Ему тогда лет тринадцать было, может, четырнадцать. Пальцы оторвало, и глаз вытек. С тех пор и осталось на лице Лимона выражение, слово он от кислого морщится, будто и вправду лимон целиком съел. Отсюда и прозвище.

Глава наш Андрей Анатольевич Звонарев – крупный мужчина представительного вида стоял тут же за спиной Лимона и теребил в руках пятисотрублевые купюры – премию, положенную первому сосновцу, который увидит старьевщиков. Вообще-то Звонарев – наш почетный земляк. В юном возрасте покинул он Сосновку, чтобы поступить в автодорожный техникум. Строил дороги по всей стране и даже за ее пределами, строил в степях, горах, лесах, тундре, в пустыне и прочая, прочая, за что и получил высокое звание «Почетный дорожник». Сколотив на дорогах страны и зарубежья почет, уважение и небольшой капитал, он вышел на пенсию и вдруг вернулся в родную Сосновку, где и обнаружил отсутствие тех самых дорог, которым посвятил всю жизнь.