Юрий Манов - Старьевщики

Там-то на Калиновом болоте Лимон ее и увидел, болотную опухоль, по его словам, почти созревшую. Без раздумий бросив ценную добычу, он бегом кинулся в Сосновку, чтобы сообщить народу благую весть и немедленно потребовать у главы местной администрации Звонарева установленную премию в пять тыщ рублей. Глава наш Андрей Анатольевич Звонарев, мужчина солидный и обстоятельный в словах Лимона, конечно, усомнился (кто ж в Сосновке Лимону на слово верит?) и послал пацанов, запускавших кораблики в луже у управы, в указанное место для проверки. А новость тем временем быстро разлетелась по всему селу.

2

Как сейчас помню, я вел астрономию в девятом, и географию в седьмом. Урок только начался, и я уже прикрепил к одной половине доски карту обратной стороны Луны, а к другой прилаживал карту нашей необъятной России с разными полезными ископаемыми, когда в окно класса заглянула чумазая мордочка пацана лет пяти, Борьки Копылова, внука нашего завхоза Крокодилыча. «Че сидити?! – взвизгнул пацан. – Дядька Лимон опухаль на Калинавам балоти насол. Стальевсики скола будуть! Вся сяло у уплавы саблалось! А вы сидити!»

Я замахнулся на провокатора указкой, мордочка исчезла, но быстро стало ясно, что урок безнадежно сорван. Ученики, их у нас в девятом целых пятеро, а в седьмом – трое, меня совершенно не слушали, перемигивались, переговаривались, обменивались записками и, едва прозвенел звонок, побросали тетрадки мне на стол и бегом рванули из класса. Наверняка, к управе. Что ж, могу их понять. Старьевщики – это вам не шуточки. Старьевщики – это событие!

Я неторопливо снял с доски и свернул карты, сунул их подмышку, захватил журналы и отправился в учительскую, чтобы поделиться радостной новостью с коллегами.

Коллег у меня немного. Оно и понятно, это вам не колледж какой, а обычая сельская школа в средней полосе России. Даже не средняя – а восьмилетка. Девятилетка по-новому, хотя учатся все равно восемь лет. Черт бы их побрал с их новациями, совсем запутался!

Помимо директрисы – Клавдии Петровны Макаровой, славной старухи, всю жизнь отдавшей посевам разумного, доброго, вечного, то есть – народному образованию, сейчас в учительской сидела еще начальница Нина Васильевна Реткина. «Начальница» – не в смысле руководитель, а преподаватель начальных классов. Безвкусно одетая тетка неопределенного возраста по кличке Крупская, или просто Крупа. Это не мы, это ее школьники так прозвали, уж очень она была похожа на Надежду Константиновну Крупскую, изображенную рядом с Лениным в Горках на стенде в школьном коридоре. Стенд этот еще с совковых времен висеть остался. Когда в РОНО партийный контроль и надбавку за наглядную агитацию в школах отменили, этим делом у нас никто толком не занимался. Директриса ограничилась тем, что велела повесить портрет Президента в учительской и российский триколор над крыльцом. А накануне приезда комиссии из РОНО завхоз наш спохватился и завесил упомянутый стенд большим православным календарем. С подробным описанием, когда какого святого смертию лютой замучили, и каким именно способом, как Богоматерь следует почитать, и что православным в пост есть запрещено. Правда, календаря на весь стенд не хватило, и справа осталась полоска старой наглядной агитации, и как раз та самая фотография с Крупской. Причем, сам Ленин оказался календарем закрыт, и получалось, что соседствовала верная подруга Ильича непосредственно с Богоматерью, баюкавшей на руках младенца Иисуса. Но ничего, прокатило, комиссия приехала, посмотрела, ругать не стала. Добавлю, что наша Крупа носила такие же серые и бесформенные наряды, как и верная подруга Ильича, да и лицом-прической на нее очень даже походила. Нарочно что ли? Крупу в школе, да и в селе не любили. Никто! Даже первоклашки. Хотя, стоит признать, она сама не давала для любви ни одного повода. Детей она называла «змеенышами», коллег постоянно подозревала в интригах и подлостях по отношению лично к ней. К примеру, за четыре года моей работы в Сосновке мы пообщались с Крупой всего трижды. И все три раза ее длинный и нудный монолог сводился к тому, что от меня очень сильно пахнет табаком, и в учительской из-за этого нечем дышать, а у нее астма. Наезд совершенно не по делу – курил я в любое время года исключительно на улице, и старался уйти за кочегарку, чтобы ученики с меня плохой пример не брали. А вот директриса наша Клавдия Петровна порой и в учительской дымила. Но ей, конечно, Крупа претензий не предъявляла. Чтит начальство, колода старая.