Олег Папков - Не упасть бы в эту яму!

«Хорошо, что не в морге проснулся», – он стал наливать себе чай из скворчащего чайника.

В кухню ввалилась, сначала губы, потом остальное, вся из себя в прямом и переносном смысле его ненаглядная и со словами: «Ну ты и чучело!», уселась за стол.

– Это мои слова. Текст-то надо знать. – парировал Кен, вглядываясь в свою Барби. – Кто меня привёз? Ты? –спросил он, усаживаясь на стул, напротив.

– Я. А выгружал кто, плохо помню. Предки, вроде. – ответила Гага, заваривая чай. – Мама с папой. Не знаю, что им и сказать-то.

– У-у! Все просто! Пятёрки с друзьями обмывали. – ухмыльнулся через бутерброд с колбасой бородач. – Я не пойду сегодня в шарагу. – сказал Кен, вытирая губы и ставя посуду в раковину.

– И не езди. Я поеду. Дашь машину? Я поеду. – обрадовалась Гага.

Кен Семенович хотел было согласиться, он часто разрешал подруге–почтисупруге водить его авто, но ему на ум, вдруг, пришли две ситуации или два анекдота, он не помнил точно, что это.

Первая. «ДПС-ник останавливает автомобиль, представляется и спрашивает у блондинки водителя: Вы уже поменяли воздух в колёсах с летнего на зимний? Нет?! Ну, девушка. Как вы ездите? Создаёте предпосылки для ДТП! Штраф, конечно же.»

И второй. «Парень проходит мимо авто со спущенным колесом и блондинкой за рулём. Она его останавливает и спрашивает. «Ну, вот! Ну, что мне теперь делать?»

Он остановился, помялся, глядя на очевидное, подумал и говорит: «Девушка, видите сзади, вот, труба торчит?» – И показывает на выхлопную. – «Подлезаете и дуете в неё пока спущенное колесо не накачается.»

Она обрадовалась. Вот, говорит, спасибо. Подлезла. Дует, дует. Посмотрит. Нет. ещё надо. ещё дует. Никак не получается.

Наконец подъезжает другая блондинка. её подруга. Наша подъехавшей рассказывает. И говорит: «Ну никак накачать не могу.», – И показывает, как она делает. Та, вторая посмотрела на неё, на авто и говорит: «А ты так и не накачаешь.» Наша: «А почему?!». А вторая продолжает: «А ты же окна не закрыла!».

Да. Вспомнив это, Кен улыбнулся, но все равно, согласился. Пусть берет машину.

– Ехай. – сказал он. – А я пошёл спать. Я сегодня не человек.

И ушёл в их комнату.

Она допила чай, помыла посуду и тоже удалилась из кухни.

Осталось «никого». Смешно, но точнее не скажешь. Только ветер слегка шевелил шторами, пропуская солнечные лучи от проснувшегося светила в разные тёмные уголки помещения.

Глава 3

– Молчать, я вас спрашиваю! Вы офицеры или где? Прекратите нарушать безобразие! Разберусь и накажу кого попало. – орал в трубку генерал Мокрухин Борис Борисович, промакивая платком лысину. Физиономия его была отчетливо красной. Со всей географической сеткой кровеносных сосудов.

– Мать-перемать. Тра-та-та. Пи-пи-пи! – орал он. (ненормативная лексика – запикано).

В конце концов, он сбросил звонок и положил телефон на стол.

– Перемать-мать. Пи – ии!

Подытожил генерал уже просто в воздух.

Он снова вытер платком из кармана брюк пот на лбу. Тяжела жизнь в отставке. Орденов да медалей полно, только на спине нету. А ни подчинённых, ни казённого автомобиля. Ни стола дубового в своём кабинете, чтобы ка-а-ак хряпнуть по нему так, чтобы стакан подпрыгнул. Ни штабного, чтобы его распекать за всю армейскую братию и технику. Ни, тебе хотя бы, резинового танка или игрушечного КПП. Или какого-нибудь ансамбля песни и пляски. Вот раньше были времена. А сейчас – мгновения.

Генерал был генералом статических войск в отставке. Статические войска – это войска, которые, если их поставить на карту, вернее привезти на местность, они расположатся на ней, оборудуются, окопаются и отступать им никак нельзя. Никак.

Человек с животиком и лампасами. У него была круглая мордастая лысая голова. Для неё

у него была большая фуражка–аэродром, которая очень нравилась генералу. Но, просто никто со стороны не сказал ему ничего ни о корове, ни о седле, хотя все всё видели.

Генерал чего так раскочегарился с утра. Внук у него в кадетском училище на спортивном мероприятии разбил мячом стекло. Классика жанра. И гора бывшей военной мощи, вспомнив былое, через телефон пыталась таким образом отмазать внучка от неминуемого хоть и лёгкого, но наказания. На том конце провода ничего, конечно, не поняли, но на этом направлении, на всякий случай выставили засаду.

Борис Борисович подтянул ремень на живот, чем уменьшил его выпирающую часть. И уже было направился к зеркалу, но зараза телефон зазвонил снова.

– Равняйсь–смирно! – пробубнил генерал и снова взял трубку.