Тем временем Варфоломей, стоя на коленях, невидящим взором уставился на иконостас, а думать мог только об одном… Как, каааак? Как так получилось, что провозгласили чудом каких-то лягух? Мерзких, пучеглазых тварей? И назад ничего не воротишь, не исправишь… Какой уж тут авторитет церкви, если сегодня чудо, а завтра открещиваешься… С горя Варфоломей откупорил одну бутылку кагора, другую… с пьяных глаз смотрел на благообразные иконы, а мерещилось ему, что сам Господь хитро поглядывает на него, озорно усмехаясь в седую бороду, взмахивает рукой, и сыпятся кругом лягушки да жабы…
— Ну что ж, веселиться — так веселиться, — отчаянно решил поп, да полез на колокольню… и понесся над селом колокольный перезвон, подозрительно смахивающий на мотив народной, но очень неприличной песни…
Наступило воскресное утро. Едва солнечные лучи озарили крест на верхушке церкви, местные жители, возглавляемые Варфоломеем, с молитвами прошествовали по селенью… Кто держал в руках иконы, кто размахивал нательным крестом. Даже несмышленых ребятишек выгнали на крестный ход, оно ведь как, молитва из уст невинного ребенка дорогого стоит, да быстрее до бога дойдет… И просили все одного — повторения чуда… Не успели дойти до окраины села, как подул леденящий ветер, наползла, ворча и переваливаясь, знакомая туча… И хлынул дождь! Самые настоящие, прозрачные капли воды звонко щелкали по крышам, шумели в листве, остужали горячие головы… Ибо чудо чудом, молитва молитвой, а и грань дозволенного надо знать!
Хоть и не падали более лягухи с неба, да и не пропало селение, не захирело. Очень уж понравилось местным внимание приезжих, да их денежки, что не считая, тратили они в поисках развлечений… Построили на заграничный манер веселые дома, куда пригласили девок, лёгких характером, да поведением, артистов всяких разных выписали, устраивали празднества почище столичных. И коронным номером всех вечеров была Матрёна, лихо отплясывающая канкан… Говорят, даже один иностранный господин… Хотя, это совсем другая история… Поэтому не ждите от жизни чуда, чудите сами…