Александр Изотов - Карта, мобы, два скилла

«Проникновение». Это мы помним.

Я вслушивался в каждое слово Евгении, боясь пропустить что-то важное.

— А ветренный этот моб… — продолжила Женя, но осеклась, — Или ветровой, как правильно?

— Дьявольская нота, — вставил я.

— Ну да. Он появился позже, как говорят. К Прорыву уже прилетели топовые игроки, чтобы поставить заслон, а тут этот моб пронёсся, ну и ректор Дворфич за ним в погоню пустился.

— Так…

— Эта нота убивала других мобов, понимаешь?

Я вспомнил ящериц, с которыми сражались ректор и Тай Лун.

— В Батон проникло бы гораздо больше монстров, но ветровой их перебил… — сказала Женя, но тут коридор закончился.

Впереди засветилась огненными бликами высокая арка, откуда прилетел запах жареного мяса и стук поварёшек.

У меня сразу заурчало в животе… Блин, ужина-то я не дождался, а сейчас самое время.

— Ладно, позже договорю, — сказала Фонза, — А то нас вообще могут сейчас прогнать. С гоблинами поосторожнее, они жаловаться обожают ректору.

Мы кивнули, с лёгким испугом глядя на светящийся проём. Крики, доносящиеся оттуда, сразу же подтвердили: это гоблинская кухня.

— Курица со мхом, на! Готово, на!

— Где маринад, на?!

— Да готовлю я, готовлю, — я едва разобрал голос Кента.

Кухня Баттонскилла являла собой поистине эпичное зрелище. Если бы сюда прибыли ревизоры, они бы закрыли её в считанные минуты. Или сгорели бы в огромных печах, в которых бушевало пламя.

Через зал тянулись длинные дубовые столы, на которых разделывалось мясо, рубились овощи, зелень, раскатывалось тесто. Иногда прямо на одном столе, друг за другом.

Вдоль каменной стены шли железные столы-плиты, под которыми в печах горели дрова. На жаровнях шкворчало, кипело, убегало, дымило…

Пламя вырывалось из печей, освещая стены и потолки так, будто тут не гоблины занимались готовкой, а злые орки ковали оружие, собираясь напасть на Средиземье.

Десятки коренастых теней в засаленных фартуках носились между столами с огромными тесаками, и, если бы я попал в такую комнату в подземелье под «Сито», наложил бы в штаны сразу.

Иногда они вдруг застывали, и начинали громко распевать, потрясая кто чем — скалками, ножами, половниками:

— Кровь из вен требуют наши уста! — вопили самые горластые.

— На! — подпевала другая половина кухни.

— Кровь из вен требуют наши глаза!

— На!

И слаженный удар тесаков по мясным окорокам. При этом даже те, кто месил тесто или кашеварил у кастрюль, долбили по своим столам, не обращая внимания, что там у них. В сторону летело всё — кровь, овощи, кипяток, мука…

— В нашей кухне, на наших столах, и стекает со стен! Кро-овь из вен, пускай кровь из вен!

Мы так и замерли, рассматривая гоблинский ад.

— Ядрён батон, — только и смог выговорить Бобр.

Биби спряталась за нас, а Фонза стояла, уперев руки в боки, и высматривала Кента. Сделать это было не просто — всё застилали пар, дым, да и просто царила неразбериха среди десятков кухонных работников.

Бедные студенты, назначенные сюда на практику, носились среди гоблинов, нередко получая пинка. Правда, коротышки часто не дотягивались, и некоторые просто шлёпали: кто скалкой, а кто и ладонью. Судя по каменным лицам практикантов, здесь это было нормой.

Боря непроизвольно потёр пятую точку:

— На хрен эту ремесленную профу, лучше от боссов по морде получать, — он тут же покосился на меня и подмигнул, — А на тёмной ботанике такая же хрень будет твориться?

Раздались громогласные крики, в зал из бокового входа влетел ошалевший гоблин, держа над головой свиток:

— Меню от Гномилы новое, на!

— Какое, нах, меню, на?!

На крюках над столами висели листочки, как в лучших ресторанах, только там было натыканы такие кипы бумаги, что у меня закралось подозрение — эти заказы никто не читает.

— Дай сюда, на!

Гоблин в высоком грязном колпаке схватил листок, прошёл к камину в стене и швырнул его туда.

— Вот так, нах!

— Нам хана, на! — крикнул кто-то.

— Пусть жрут, на, что приготовим! — и слаженный удар тесаков по свиным ножкам.

В этом кухонном аду я попытался высмотреть Кента. Ага, вот он: бедный персик носился между рядами столов, приподняв кастрюлю над головами гоблинов. Вот он задел зелёного коротышку по темечку, плеснул на того жидкости из кастрюли, и тот разразился ругательствами.

— Персик, тебе хана! Пятьсот тысяч опыта, на!

Он размахивал огромным ножом, едва не задевая бедного Кента, и тот, приподняв кастрюлю, пытался и не пролить, и увернуться от неосторожного задиры.