Дэйв Макара - Попаданы

Казалось, ещё мгновение и я вспомню, как её зовут, что ей от меня надо и почему на её гибкой шее сидит это странное, гадкое, остроухое существо, в руках которого — тонкий жезл с сапфировым набалдашником, испускающим острые лучики.

Визг Оливии, вырвал меня из состояния "воспоминание", переводя в состояние "шо такэ", минуя состояние полного осознания происходящего.

— Заткнись. Пожалуйста. — Попросила Йари, старательно "выцеливая" понравившуюся ей ягодку. — Или я тебе язык отрежу. И прижгу, чтобы новый не отрос!

Угроза возымела действие — в Йари полетел стакан, следом бокал с водой, завершала очередь глубокая, порционная тарелка, по странному стечению обстоятельств — пустая.

Стакан вернулся Оливии точнёхонько в лоб, пролившаяся вода окутала часть стола плотным белым паром, а тарелка, пролетев облачко, финишировала мне в переносицу, ломая и без того мой многострадальный нос, не отличающийся совершенством форм.

Будь бросок чуть сильнее — моя мечта продолжить путешествие в одиночку, могла стать совершенно реальной, только, в то путешествие, я как-то торопиться больше не хотел.

Мой самоубийца себя изжил.

Ругался Юрьев, ругался Мостовой, даже Кахонка вполголоса сетовала на девушку, прикладывая к растущей на её лбу шишке холодное блюдце.

Йари, понимая, что пожрать ей не дадут, гордо вернулась на своё место, попутно остановив мне кровь и мурлыкнув, словно наглый котяра, только что вернувшийся с прогулки, на которой уверенно мочканул трёх голубей и поцарапал нос соседскому барбосу, сдуру сунувшему нос в щель между воротами и землей.

Обожаю свою рабыню!

Думаю, через полгодика мне осточертеет её независимость и я с удовольствием познакомлюсь с симпатичной нашанной, желательно — золотистого окраса, "бешеной" и… Будь что будет!

Прислушался и удивился: Йари тихонько посапывала, откровенно уснув и забив на своего, пораненного по её вине, между прочим, хозяина!

Непорядок!

Но, так сладко сопела, элементаль моя огненная, что найти в себе силы и рявкнуть, выдергивая из сладких объятий Морфея — просто не захотелось. Пусть дрыхнет, потом отыграюсь.

Приняв решение, я открыл глаза и чуть не улетел со стула — на столе передо мной пританцовывал странный дроид, мелкий, серебристый и о десяти ногах.

— Скажите "А-а-а-а-а!" — Мишт принялся хохмить, тыча в меня пальцем. — Он всегда боялся докторов! Даже когда сломали нос, "рисовать" ему новый профиль пришлось именно мне!

— Это правда. — Расстроил я всех, ожидавших другого варианта истории. — Только не забудь упомянуть, что единственным доктором на этой планете был старый, мертвецки пьяный Шшати, ничего не знающий о нашем с тобой виде… Уж лучше ты, мой старый друг и напарник, чем боевая оса с налётом в 44.000 часов, в зоб укушанная сладким вином.

— Можно подумать, мы с тобой были лучше… — Мишта потянуло на воспоминания, а значит, всё стало очень скучно, предсказуемо и серо. — Были бы трезвыми — не полезли бы в драку!

— Зато с такими людьми познакомились! — Я мужественно стерпел прикосновения паучка к собственному носу, неожиданно тёплыми лапками. — Мы же только из-за них потом от активных операций и ушли!

— Ага. "Людьми"… Это ты "медвежат" людьми называешь? Или осу, которая тебя чуть на шип не посадила, когда ты её "красавицей" назвал?

Наши с ним перепалки, для посторонних полные экспрессии и романтичных воспоминаний, для нас самих отличнейший способ сказать то, чего другим понимать не стоит.

Планета Алит-8 по каталогу Империи, оказалась для нас с Миштом серьёзным орешком: вокруг неё вертелось сразу 27 разномастных верфей, строя десятки кораблей в сутки. Устроить на ней диверсию — мечта любого разведчика. Для нас самое сложное заключалось в том, что называлась планета по каталогу Империи, а принадлежала нашему Союзу. И верфи эти переводили сюда не просто так, а в качестве стратегического запаса одного из наших собственных главнокомандующих.

Устроив ту грандиозную пьянку, растянувшуюся на одиннадцать дней, нам удалось, взамен подыхающих от чёрного похмелья инженеров, "впихнуть" на места своих людей, которые и "умыкнули" с орбиты дюжину верфей в неизвестном направлении.

Главнокомандующий наложил на себя лапы, мы вернулись на "Амталл" лечиться, а верфи вынырнули на самой границе Союза, наполнив своим самым ходовым товаром самый лихой люд, стремящийся скорее разведать, что там, за границами обитаемого пятачка.

Война закончилась, а лихой люд надо чем-то занять.