Елена Кароль - Практическая демонология [LitNet]

— Селин! Тебе письмо! — гулкий голос деда разнёсся по коридорам дома, забравшись в каждый уголок и найдя меня на чердаке, где я общалась с пауками-чернушками, ткущими мне новое постельное бельё. — Из столицы! С пометкой срочно!

Недовольно сморщив нос, поторопилась завершить сеанс, хотя могла бы поспорить на что угодно — никакой особой срочности на самом деле нет. Но любят эти столичные лорды нагнать важности и мути, хлебом не корми! Артефакт им срочно почини, демона в него призови, сделай «вотпрямщас»! Ночи не спи, поесть забывай… И никого не убей, когда окажется, что им воспользуются в лучшем случае в следующем году.

Но на последнем семейном совете, где мы перераспределяли обязанности на предстоящий год, после того, как мне прислали долгожданный диплом, именно мне не посчастливилось вытянуть бумажку «Подмастерье». На что угодно готова спорить, дед с отцом смухлевали, но доказательств у меня не было. Зато удалось избавиться от обязанностей «Снабженец», они достались отцу и теперь именно он каждую неделю ездил в город за продуктами и прочими бытовыми мелочами, а также «Кулинар» — готовил дед. Я же теперь отвечала за чистоту в доме, включая стирку и штопку, а на сладкое урвала возможность ассистировать отцу при зачистках. И это не считая обязанностей Подмастерья: выезжать на заявки и ремонтировать артефакты на месте, либо забирать их в мастерскую, если они того требовали.

И если честно, я бы с радостью вновь взвалила на себя и снабжение, и питание, потому что чванливые и высокомерные аристократы, не знающие элементарных вещей (в том числе и вежливость), бесили меня уже одним своим видом, не говоря уж о неизменной пресловутой «срочности».

— Сели-и-ин! — завыл ветер, путаясь в моих волосах. — Срочно-о-о!

— Да иду я, иду! — крикнула в ответ погромче, отмахиваясь от беса-искусителя, так и норовившего нашептать, что у меня есть дела поважнее. — Томми, отстань. Знаешь же, что ничем хорошим задержка не кончится.

И это правда. Уж насколько отец с дедом меня баловали, но по отношению к работе и домашним обязанностям были категорично строгими. Что один, что второй — оба спрашивали с меня куда строже, чем преподаватели академии, которую я закончила экстерном, наведываясь в заведение лишь в дни сдачи зачётов и экзаменов. Обучаясь дома, я умудрялась знать куда больше, чем остальные студенты, за что была прозвана выскочкой и ботанкой. Но какое мне до них было дело, если видела я их не чаще десяти раз в год? И слава Хмысу! С моими неординарными способностями, взрывным характером и непростой наследственностью за пять лет обучения я бы неизменно проредила ряды глупых аристократишек, смевших сомневаться в моём происхождении и знаниях.

Не доказывать же каждому, что тёмно-фиолетовый цвет моих волос — натуральный, а серебряная радужка глаз — результат не использования волшебных капель, меняющих цвет, а их истинный колер. Невысокий рост — не равно отсутствие физической силы, а миловидное личико — не повод распускать руки.

Да, я не человек.

Моя мать — демоница, отказавшаяся от меня сразу же, как увидела, что родила девочку. С мальчиком она бы ещё смирилась, даже полукровки получали шанс пробиться наверх, став хотя бы наёмниками Легиона, но девочки… Девочек ждала куда более незавидная участь и мать совершила, по её мнению, самый разумный поступок — подкинула меня на порог отцовского дома. И ушла обратно.

Её, подающую большие надежды дочь генерала, требовал себе в жёны сын другого генерала. Рискни она остаться с отцом — и уничтожили бы всех. Особенно меня — плод позорной связи демоницы и демонолога. Да и жить в нашем мире чистокровным высшим демонам долго нельзя — не те условия.

За те двадцать лет, что я жила в глуши, воспитываемая лишь двумя мужчинами, мать меня ни разу не навещала, но я знала, что не так безразлична ей, как думали остальные. Просто так складывались обстоятельства. На каждый день рождения мама присылала мне подарки, за которые любой из аристократов удавился бы от зависти. И уникальные украшения-артефакты были не самыми удивительными и дорогими.

В пять лет она подарила мне личного беса-искусителя. Томми, шкодливый бес, предпочитающий облик летучей мыши, моментально стал моим лучшим другом и товарищем в детских проказах. Сколько мы с ним набедокурили — не знает даже Хмыс! Но уж на что я росла безголовой хулиганкой, уже к десяти годам, не единожды наказанная крепкой отцовской рукой, твёрдо знала, что можно, а что нельзя. А что можно, но так, чтобы никто не поймал.