Юрий Глазков - Черное безмолвие [сборник, 2-е издание]

— Катюша, Катюша…

Прилегла Катюша на поляне, вздохнула, закружилась голова, пошли в хороводе березы, сосны, ветвистые дубы протянули к ней раскидистые ветви… заснула Катюша. Звезды поднялись на небо, спит Катюша крепким сном, а сама уже далеко-далеко, там, где была беда. Плохо было детям жаркой пустыни, и она была там, помогала им… Появится Катюша, красивая, стройная, чистая, словно песня звонкая, и не могли люди при ней делать зло, обезоруживала она, заставляла думать о добре, о помощи, о радости жизни…

Так летала она, черпая силы на волшебной поляне.

Много было зла на планете, часто приходилось летать Катюше. А однажды встретила Катюша друзей, таких же, как и она, девушек и юношей. У них был разный цвет кожи, они были черные, желтые, шоколадно-коричневые, белые, как она, Катюша. У них были большие глаза, глаза-щелочки, глаза как миндаль, глаза тоже были разного цвета — и синие, и голубые, и коричневые, и зеленые, и с веселыми искорками. Они были черноволосые, рыжие, белокурые, кудрявые. Встретились они как старые друзья.

Вместе стало легче бороться, и планета вскоре забыла про обиды, несправедливость и зло.

В этот вечер отец пришел усталый и очень расстроенный. Он получил слишком много новой информации и должен был ее осмыслить, «переварить». Он медленно раздевался, как бы обдумывая каждое свое движение: шляпа, пальто, пиджак, ботинки…

В прихожую выпорхнула Кэт:

— Милый, что случилось? Неприятности на работе? Плохо себя чувствуешь?

— Нет, Кэт. И ни то и ни другое. Просто я сегодня твердо понял, что человечеству приходит конец.

— Смит, тебя это еще тревожит? Ты просто большой ребенок. Апокалипсис обещают чуть ли не каждый год. Это теперь как новогодний подарок, ни больше ни меньше. Санта-Клаус перестал быть оригиналом и носит в своем мешке в основном дрянные подарки. Так что успокойся. Постой, а при чем здесь ты? Ты ведь картограф, ученый-путешественник, бродяга. Какое отношение ты имеешь к концу света?

— Именно в этом-то и дело, Кэт…

— Ладно, Смит, за обедом поговорим. Наш электронный повар очень пунктуальный и дисциплинированный, он уже приготовил все, а подогревать он не любит, очень ворчит, притом противно-металлическим голосом. Джим, марш за стол. Бетси, тоже! Прямо беда, Смит, все время около экрана проводят, на улицу не выгонишь, а в саду уже ягода поспела.

— Выгони. Сад — это дело ваше, я и так устаю на работе. — Настроение Смита так и не улучшилось. — Да и опрыскивать надо готовиться, я слышал, вредителей опять много.

«Ничего, за обедом отойдет. Отвык от дома, от детей, все время в разъездах, в походах, — раздумывала Кэт. — Яблочный пирог свое дело сделает».

Обед был действительно хорош. Но Смит так и не оторвался от своих мыслей, он был хмур и молчалив. После пирога он отложил ложечку и, вздохнув, обратился к Кэт:

— Ты знаешь, Кэт, я почти всю жизнь потратил на составление достоверных карт. В море, в горах, в пустыне, на самолете и на воздушном шаре я делал свое дело. Где только не был и что только не испытал. Сейчас все намного проще — спутники делают эту работу быстро и с высоким качеством. То, что мы сделали за пятьдесят лет, спутник за месяц отснял. Я рад, что и наши, и спутниковые данные совпали почти на сто процентов. Мы работали правильно, наши методики верны. И это для меня главное.

— Теперь-то они, твои методики, вроде бы и не нужны. Смит, сам говоришь, что спутники лучше и быстрее эту работу делают. — Кэт спокойно пила кофе. — Вы просто поспешили, Смит, положив много лет своей жизни на эту работу, как ты говоришь.

Смита задело за живое.

— Ну и что! Спутники, спутники! Да разве могут бесстрастные спутники пройти по земле, как мы, люди! Они только фиксируют, бесстрастно фиксируют, и только. Не более того. А мы говорим с людьми, узнаем их, их мысли и характеры, в нас остается самое главное — любовь к ним и к их земле. Джим, ты был со мной в последней поездке. Тебе было хорошо? Полезно?

— Конечно, отец. Мы подружились с ребятами из России, Франции, Польши… Их так много, моих новых друзей, и они очень хорошие, отец. Они все хотят дружить, хотят ездить друг к другу, вместе учиться, петь…

— Молодцы, молодцы. Вы молодость, вы — сила, — усмехнулся отец. — Собрать бы вас в кучу, ох и наделаете вы дел, только держись. Смелые и сильные. Будущее планеты.

— А мы так и договорились: чуть чего — так сразу вместе.

Отец снисходительно кивал головой.

— Ну-ну. Еще чего…