Дмитрий Скиф - Чёрный менестрель

Нужно признать, что заступаться за Изю Степан полез только потому, что Степняк ударил доблестного сына украинского народа; тот факт, что он ударил Голушку Захерманом, который имел к тому времени «бледный вид и тонкую шею», существенной роли не играл. Опустим подробности, скажем только, Степняку в тот день не повезло — он заменил на больничной койке Изю, а Степан Голушко и Израиль Натанович отправились отмечать свою победу в небольшое кафе неподалёку…

Именно в этом, теперь уже не существующем кафе, Израиль и объяснил Степану, что нужно делать, чтобы мать увидела его на телеэкране. Искушение для сына «самостийной Украины», родившегося во Владимиро-Волынском, что в двадцати километрах от польской границы, было слишком велико. Именно тогдашнее его решение привело Голушко в «Розовую пиранью».

Пока официантка меняла кружки с пивом на рюмки с водкой двум постоянным посетителем «Розовой пираньи», в проходном дворе неподалёку Виктор Степняков, известный среди столичных скинхедов под кличкой Степняк, помахивал в нетерпении бейсбольной битой и слушал в компании своих товарищей напутственное слово отца Иоанна — одного из самых радикальных деятелей движения против нетрадиционных сексуальных меньшинств.

Крик «бей пидоров!» раздался именно в тот момент, когда Степан с Изей уже встали из-за стола, но ещё недалеко отошли от него к тому помещению, посещение которого необходимо не только любителям пенного янтарного напитка, хотя им необходимо особенно. Голушко и Захерман недоумённо переглянулись и посмотрели назад, в зал. Там уже кипел бой. Постоянные посетители, несмотря на свою камуфляжную форму, прятались под столами, которые, увы, не могли служить защитой, так как были стеклянными и разлетались на тысячи осколков под ударами бейсбольных бит скинхедов. Степан Голушко хотел было схватить любой предмет, который подвернётся под руку, желательно потяжелее, и броситься в гущу сражения. Но его «любовница» Изя Захерман с душераздирающим криком буквально втолкнул его в двери туалета. Захлопнув двери «ватерклозета» за собой, Изя схватил оставленную уборщиком швабру, которая вместе с ведром стояла справа от дверей, и, просунув швабру в ручку двери, заблокировал вход в туалет.

— На пару минут хватит, — с чувством облечения то ли громко простонал, то ли вскрикнул Изя.

— Не уверен, — мрачно ответил ему Голушко, увидев, как двери в туалет буквально содрогаются от ударов. А услышав за дверьми крики: «пустите-помогите!» предложил:

— Может, откроем?

— Ни-за-что! — проревел Захерман, и даже бросился спиной подпереть двери.

В ту же секунду, стук в двери туалета прекратился, а крики полные ужаса, сменились воплями, полными боли. В двери туалета снова начали ломиться, но уже с другими намерениями.

— Закурить есть? — флегматично спросил Голушко у Захермана.

— Да, есть, но только травка, — ответил тот.

— Тогда не стоит, — всё также флегматично констатировал Степан и предложил:

— Ну раз ты такой жуткий пацифист и не желаешь драться, то не пора ли нам отсюда валить?

Изя, конечно, с удовольствием согласился бы с данным предложением, но так как он посещал данный клуб дольше, чем его флегматичный собеседник, то точно знал, что выход из заведения, где они находились, есть только один, и он находится там же, где и вход, куда упорно ломились скинхеды. Поэтому молодой Захерман, отойдя от двери, достал «косяк» с чуйкой и закурил.

— Ты что, не собираешься бежать? — с некоторым удивлением в голосе спросил Голушко.

— Куда? — с полной безнадёжностью в голосе, ответил ему Изя, протягивая косяк.

Махнув рукой, как бы говоря «семь бед один — ответ», Степан затянулся. Всё что впоследствии произошло, навряд ли могло случиться, если бы «трава» была «беспонтовой», но она таковой не была. Примерно на третьей затяжке Израиль вспомнил древний каббалистический ритуал «перенесения в землю обетованную» и решил, что если куда и «мотать», то в Израиль. Голушко, правда, после четвёртой затяжки, решил принять участие в «интересном эксперименте» и даже пожертвовал «для прогресса и науки» случайно оказавшиеся у него свечи из Икеи. [6] Имеются ввиду так называемые греющие свечи высотой в 1.5–2 сантиметра в металлической оболочке. За неимением мела пентаграмму на полу чертили чёрным маркером…

Никто не смог бы ответить, почему: то ли свечи и маркер были «не кошерные», то ли Изя что-то напутал с заклинанием, но, когда двери в туалет распахнулись под яростным напором скинхедов, чёрная, напоминающая торнадо, воронка, образовавшаяся в центре пентаграммы, унесла наших героев в края не только далёкие от «земли обетованной», но и не имеющие вообще никакого отношения к государству Израиль.