Светлана Тулина - Ыых и Вау [СИ]

Вот и в лесу засмотрелся. А заяц мимо прошлепал. Пока Ыых спохватился, пока Вау-из-камня на кочку поставил, чтобы не упала, да за палку схватился — его и нет уже. Зайца-то. Ээх. Слишком уж хороша Вау-из-камня, утром не смог в пещере оставить — с собой на охоту взял. И совсем забыл косулю нарисовать. Плохо теперь, не будет удачи. Ни косули, ни даже зайца. Откуда взяться, если заранее не нарисовал? Чего уж теперь.

А сосед наверняка не забыл все как надо сделать. Он никогда не забывает, потому и добычливый. Подошел, стоит рядом, сопит довольно. В каждой руке по зайцу. Увидел Вау, восхитился.

— Вау! — говорит.

Узнал, значит.

Смотрит, слюни пускает — у самого такой нет. Жена у соседа — кожа да кости, ни посмотреть, ни подержаться. И на шкуре с такой жестко. И холодно. Он ей даже имени не дал — вот еще, тратить на такую. А ведь сосед охотник — не чета Ыыху, плечи — во! Руки — во! И выше почти на голову. Никогда без добычи не возвращается. Мимо когда идет с косулей на плече — на Ыыха и не глянет, словно того и нет. А сейчас стоит, на Вау-из-камня смотрит, рот забыл закрыть. Зайца уронил, руку тянет:

— Дай!

Ему это слово сразу понравилось, давно украл. Пускай, Ыыху слов не жалко. А Вау жалко. Даже из камня. За спину спрятал. Зарычал — тихонько, правда. У соседа руки — во! И зубы.

Сосед тоже зарычал. Но не зло — для порядка больше. А потом зайца уроненного ногой к Ыыху толкнул.

— Р-рхрерр-На!

Тоже ворованное, но куда хуже вышло, Ыых почти и не разобрал сквозь рычание, больше по смыслу догадался. А сосед опять руку тянет:

— Дай!

Это у него куда лучше получается. Привычнее. Часто повторяет, наверное.

Ыых подумал, подумал. Посмотрел на Вау-из-камня, на соседа. Потом снова на Вау. И отдал. За зайца.

Но не потому, что сосед выше и сильнее.

Просто очень приятно было, что соседу так понравилась Вау-из-камня. Он ее обеими руками схватил и к своей пещере побежал, чуть про второго зайца не забыл. Оно и понятно: у него ведь нет своей настоящей Вау. Пусть хоть такая будет.

К тому же Ыых еще утром понял, что настоящую Вау почему-то не радует Вау-из-камня. Не то чтобы совсем, но…

Заяц точно обрадует ее гораздо больше.

Никогда не сердится Вау на Ыыха… И вот опять!

Ну зачем ей Второй Громкий? Совсем маленький, совсем слабый?

Холодно. Никогда так не было и вот опять. Снова снег. А вроде весна уже. Но снег. Много. Завалило, не пройти. И тропу завалило, Ыыху снова топтать пришлось. Словно вовсе не весна. Зря Ыых ей такое красивое слово придумал.

Даже зайцы попрятались. Ыых один день голодный ходит, два дня голодный! Никогда не было, и вот опять. Плохо. Громкий ест мало, Вау ест мало, зубы скалит да сразу дерётся. А тут — раз!.. И уже Второй Громкий орёт. И пахнет от него вкусно…

Ыых чешет большую шишку на затылке. Больно. И всего-то лизнул разочек Второго Громкого. Проверить хотел, сильно ли будет драться Вау? И вообще не всерьез. А она… Теперь она его, может, и вообще в пещеру не пустит. Так и будет Ыых у входа сидеть, мёрзнуть. Если еду не найдет.

Ветер взвыл, и Ыых взвыл. Громко. Ветер перестал выть — испугался. Ыых смотрит: куда делся ветер? Тихо. Только снег опять. Мягкий, холодный. На тропу, на шишку Ыыха. Шишка не болит. Хорошо!

Но где тропа теперь? Куда делась?

Ыых вздыхает. Нет тропы. Только снег. Свежий, ни следочка. Где косулю искать? Где — зайца?

Голод слышит вздох, шевелится в животе, кусает Ыыха. В пещере орёт голодный Громкий. Ыых вздыхает потише. Новую тропу делать идёт. Не было ведь, чтобы без тропы? И вот опять.

Шлёп, шлёп по снегу. Много снега. Мало добычи. Нету тропы — как на охоту пойдёшь? Как зайца поймаешь?

Встанет Ыых — провалится. Опять встанет — опять провалится. Плохо. Зайцу хорошо: у него большие лапы, широкие. Он не проваливается.

Устал. Сел у елки прямо на снег — холодно. Лапника наломал, сел поверх — хорошо. Ветки берет, вертит. Хорошие ветки, плоские. Как большие лапы. Только зеленые и с иголками. Возьмёт Ыых лапу, к ступне приложит. Ещё одну возьмёт… Большие лапы на ногах наросли, как у зайца. Но не для зайца лапы, для Ыыха. Лыпы, значит.

Пошёл по глубокому снегу Ыых на лыпах — не провалился! Только снег под лыпами — ш-ших, ш-ших. Хорошо на больших лыпах. Больш-ших!

В животе свербит, зайца нету. Вау опять ругаться будет, если без зайца. А на душе радостно. Лыпы-то какие вышли! Просто ших!

Лы-ших!

Надоело!

Надоело Ыыху спорить с глупой Вау. Вау плохо спорит. Руками. И даже ногами иногда. Больно! И на шкуру ну никак не идет.