Игорь Подгурский - Иду на «ты»

– Хватит! – заорал Тагунака и с треском захлопнул веер. Знаменитая самурайская невозмутимость дала трещину. – Приперлись без приглашения, все поломали! И так вокруг одни развалины, взгляду не на чем отдохнуть!

– Это еще надо разобраться, кто тут приперся! Мы тут по приглашению местной власти! – рявкнул Задов, стараясь переорать «пасынка солнца», что, к слову, ему вполне удалось. – Тоже мне, реаниматоры средневековые. Тухлятину коронованную оживлять собрались? Снова готовите царский трон трудящимся?

– Мое терпение лопнуло. Такое оскорбление покойного императора можно смыть только кровью! – Тагунака разошелся не на шутку и тряс в воздухе сухими, но крепкими кулачками. – Дуэль! Сражаться по самурайскому кодексу. Тем более что у вас катана покойного Какамуры.

– Что за правила? – спросил Кузнецов.

– Бойцы приветствуют друг друга поклоном, потом переходят к изысканным оскорблениям, – сквозь зубы процедил самурай. – Затем сам поединок.

– Будет справедливо, если мы добавим условие, – заметил отшельник, до этого хранивший молчание. – Если наш представитель одолеет вашего, то вы тотчас отсюда уйдете, а эликсир оставите нам. Это справедливо?

– Это чепуха, – надменно возразил Тагунака. – Но я согласен. У вашего любителя чужих мечей нет ни одного шанса. Впрочем, подлому мародеру выпала незаслуженная честь погибнуть от руки великого воина Накамуши, не изведавшего ни одного поражения. Его любимый удар – «монашеский плащ» – рассекает врага надвое от левого плеча до правого бока. Скоро ваш друг уподобится опадающим лепесткам сакуры. Его голова поникнет, как завядшая лилия. Его руки опустятся, как…

– Только без патетики, – попросил, устало морщась, Кузнецов и поправил фуражку. Кобуру, как уже упоминалось, он успел расстегнуть раньше.

– Может быть, ограничимся изысканными оскорблениями, – предложил Задов, слегка остывая и озираясь по сторонам.

– Нет! – сухо отрезал Тагунака. – Пройдемте на площадь. Красотой поединка должны насладиться все.

Самураи в кимоно засновали среди развалин, как разноцветные тараканы. Отступать было поздно, да и нельзя: Левины понятия о чести в принципе не исключали побег, но бежать ему было сейчас некуда. Он гордо поднял голову и возглавил цепочку десантников, замыкал которую бек с граблями в руках.

Центр площади, выложенный плитами, от развалин был свободен. Правда, там же стояло несколько клеток из бамбуковых прутьев, в которых сидели обезьяны и верещали, требуя свободу. Увидев самураев, они как по команде испуганно утихли.

– Зачем вам обезьянки? Вы что их, есть собрались? – поинтересовался отшельник.

– Ты спятил, старик. Мы люди цивилизованные. – Тагунака поджал губы. – На макаках мы тренируемся. Это узаконено в известном эдикте о праве на пробу меча. Истинный самурай может отрабатывать удары клинка на преступниках в тюрьмах, бродягах и нищих крестьянах. Все по закону, бродяги, и, следовательно, справедливо.

– Отпусти мартышей! – начал заводиться Задов, не терпевший никакого насилия над беззащитными тварями, если только это насилие не исходило непосредственно от него.

– Отпустим, – милостиво кивнул Тагунака. – Сначала с тобой разберемся и сразу начнем их отпускать.

Одна из плит на площади внезапно со скрежетом отошла в сторону, и из темного провала высунулась голова с выбритым скошенным лбом. Самурай выжидательно уставился на командира, открыл рот, но тот нахмурился и жестом остановил его. Наполовину вылезший из-под земли боец замер. Дисциплина была железная.

– Это один из тайных лазов в подземелье, – шепнул отшельник Кузнецову.

Тот в ответ еле заметно кивнул: Николая заботили более актуальные проблемы.

Против Левы «пасынки» выставили самурая небольшого роста, но крепкого телосложения в камуфлированном кимоно и красном поясе. Противники обменялись взглядами. По выражению лица и узких глаз бойца понять было ничего нельзя. Неясно было, даже куда именно он смотрит.

Задов снял с плеч вещмешок и, переминаясь, продолжал держать его в руках, словно не зная, куда его сунуть. Тагунака тихо прочел какое-то четверостишие. Окончание стихотворения служило сигналом к поединку.

Камуфлированный самурай сделал шаг вперед и, склонившись в церемониальном поясном поклоне, на мгновение замер. В ответ на поклон Задов нехорошо улыбнулся и опустил вещмешок на затылок противнику со всей своей пролетарской ненавистью. Самурай рухнул на плиты.