Алексей Калинин - История одного пета. Часть 1

– Пашка, немедленно прекращай болтать отцом, к нам гости идут! Вряд ли от них удастся чаем отделаться! – мяукнул я в сторону друга, но меня не поняли.

Природное любопытство, обостренное последними событиями, попросило меня узнать, чьи шаги так грубо нарушают нашу замороженную идиллию. Я не смог отказать чудесному чувству и выглянул одним глазком в коридор. Столбом поднялась шерсть при виде бородатого маньяка в желтом халате, который неторопливо шествовал по коридору к нашему пристанищу. В изумрудных глазах плескалось то же море всеобъемлющей любви, что и в прошлое посещение.

Очень не хотелось наблюдать змейку с рубиновыми глазками в молодой полосатой груди, поэтому я прыгнул к лежащему амулету. Сохранить бы здоровье себе и Павлу!

В зубы залез шелковый шнурок, и я полетел к другу.

Павел шаркающих шагов не слышал, продолжал трясти отца, и поэтому не оценил моих усилий в плане проведения спасательной операции. Шаги приближались, пришлось запрыгнуть к Семену Алексеевичу на грудь, чтобы привлечь внимание к назревающей проблеме.

– Кешка, брысь!!! Не видишь, я занят? Слезь с головы папы и не смей елозить этой штукой по носу, поцарапаешь еще! – Павел попытался спихнуть меня на пол.

Вот за что всегда любил его, так это за понимание и схватывание на лету. Павел всегда выслушает, посочувствует, но сделает по-своему. Однако шарканье в коридоре придало сил, и я более настойчиво сделал тонкие намеки на толстые обстоятельства: мол, линять нужно, пока не поздно.

– А ну брысь! Вот же кошак противный! Не видишь, что не до тебя сейчас! – упорствовал Павел.

Нет, ну никак он не понимает, что вот еще чуть-чуть, и мы повторим участь Железера… Пришлось принимать кардинальные меры. Извини, Павел, но жизнь дороже.

Поднял голову вверх, с зажатой в пасти блестящей звездой, я вцепился всеми лапами в дружескую руку, словно в ветку дуба. Это подействовало, и Павел с криком попытался стряхнуть меня, но за моими плечами богатый опыт спасения от собак. Другу пришлось оставить попытки разбудить отца и задействовать вторую руку, и только тогда удалось всучить ему наш путь спасения.

Павел ошалело посмотрел на эту фиговину, потом смог осмыслить увиденное. После небольшой умственной работы (я явственно слышал, с каким металлическим перезвоном сталкиваются шарики в мозговой коробке), он забрал из моей пасти звездочку-амулет. Семен Алексеевич рухнул головой на подушку, и в этот миг Павел услышал злополучное шарканье.

Я молнией взлетел к нему на плечо, и мы тихонько выглянули из-за двери. Балахонистый дедушка с зелеными глазами чуть не клюнул носом Павлу в щеку – так близко подошел к нашему купе. Павел тут же отпрянул, налетел на Маргариту Павловну, отскочил как от батута и, почти ничего не понимая, прижал меня к себе и повернул розовый луч на побрякушке.

Использовано перемещение в Каурин

В дверях показалась желтая пола балахона… дохнуло холодом… наступила темнота.

– Говоря-я-ят, не повезё-о-от, если черный кот дорогу перейде-о-от! – в далеком уголке сознания играла знакомая мелодия. Играла еле слышно, на уровне жужжания комара, но тоненько так, противненько…

И под эту песню в темноту космоса уплывали слова. Вот прямо как в фильме «Звезные войны», только там был марш, а тут песня звучала в исполнении писклявого голоса Агузаровой. И слова эти были такими:

Питомец – кот.

Имя – Иннокентий (Кешка)

Возраст – четыре года.

Характеристики – в норме.

Развитые навыки – воровство, разведка, оплодотворение кошек.

Магия – отсутствует.

Оружие – когти, клыки.

К выполнению квеста необязателен, но может помочь.

Это всё про меня? Бычки-толстолобики, это же прямо как в Пашкиной игре. Вот только холодно чего-то и темно. Буквы уплыли вдаль и осталась только играющая песня.

Холод может быть адским? Или это оксюморон? Если да, то адский холод покидал тело, и я понемногу начинал чувствовать лапы. Получилось шевельнуть ухом. Правым. Своим.

Запах немытого конского тела будет преследовать меня всю жизнь? Вот сейчас он пробрался в мой чувствительный нос и по-хозяйски осматривал новые владения. Запах побоялся прийти один – вдруг его весь вынюхают, и он захватил с собой звук: рядом кто-то притоптывал и пофыркивал.

Я страшился открыть глаза, чтобы не увидеть в центре купе гордого орловского рысака, который шарится по хозяйским сумкам в поисках съестного. Удивиться, конечно, не удивлюсь, однако с ума сойду точно.