Полина Люро: Кикимора [СИ]

Если у тебя длинный нос, то это не значит, что в зеркале отражается Буратино. Я к этой деревяшке никакого отношения не имею, и не надо меня оскорблять подобными сравнениями! А то обижусь! Правда, правда, слово Кикиморы дорогого стоит, а кто не верит ― пожалеет, и не раз. Зашибись, колёсный трактор…

Я посмотрела в старое потёртое зеркало, которое две зимы назад утащила с местной свалки. Э-э-х, люди! Это ж надо было такое придумать ― привозить на самосвалах и сбрасывать прямо в лесу всякое барахло. Можно сказать, в двух шагах от заповедного болота, где последняя сохранившаяся лесная нечисть испокон веков обитала. Обитала, да разбежалась кто куда. Не выдержала такого соседства. Слабаки…

Я горько вздохнула, плюнула на рукав старой рубахи, протирая и без того нечёткое изображение. Стало только хуже. Покрутилась немного в обновках ― почти нерваная куртка с опушкой из шкуры непонятного зверя и такие огромные кеды, что пришлось их крест-накрест подвязать обрывками верёвки, чтобы не сваливались с моих маленьких и совсем не деревянных ножек. Чтобы там Баба-яга про меня не сплетничала. Сама-то давно из ступы вылезла? Зашибись, колёсный трактор…

Вроде смотрится неплохо, и вовсе я не выгляжу на пятьсот лет, ну, от силы ― на триста пятьдесят. Девчонка совсем. Я улыбнулась этой мысли, но тут же закрыла рот: драка с Лешим не прошла даром. Моя гордость ― два передних зуба ― вылетели, в пылу сражения даже и не заметила, как. Ну, это не страшно, отрастут года через три. А всё из-за этих проклятущих кед ― никак лешак не хотел их отдавать ― сморчок, шишка еловая, ну на кой чёрт они ему сдались? Разве на голове носить, как раз уши от холода прикрывать.

Представив его обиженную физиономию, украшенную синяками «ручной работы», довольно ухмыльнулась и стала причёсывать взлохмаченные волосы, аккуратно заплетая их в косы. Даже песню затянула, недавно услышанную из чёрной коробочки, что нашла на той же свалке. Слов, правда, не разобрала, да и не нужны они, когда душа поёт. И тут в дверь постучали, и не просто так, а валенком.

― Ты, что ли, Леший? За добавкой, никак, пришёл? Не старайся ― кеды не отдам!

Из-за двери послышалось надрывное кашлянье, и хриплый голос моего поединщика проскрипел:

«Дура длинноносая! Ты давно свою глупую голову из дома высовывала? Там свалка горит, умник какой-то поджёг. Открывай, мы тут с Ягой пришли, совет держать будем. А то ведь задохнёмся: смрад такой, что всё зверьё на другой конец леса метнулось. Открывай, Кики!»

Последние слова он произнёс так жалобно, что я уронила гребень и открыла дверь. Леший и хмурая Яга ввалились в дом, оставляя на только что вымытом полу грязные разводы. Весна пришла ранняя, проталины уже сменились очищенными от снега полянами. Вода, земля и ясное небо над лесом. Было. Пока чёрный столб дыма не поднялся выше облаков.

― Ноги вытирали бы, нелюди! ― проворчала я, испуганно выглядывая в окно. Запах смерти уже просачивался через раму, ― и дверь прикрывайте…

Гости уселись на лавку у стола. Яга привычно крутила седой вьющийся волос у виска, леший обхватил лысую голову руками.

― Что делать–то будем, девицы мои? Мы-то пропадём ― значит, пора наша пришла, а вот зверьё уйдёт ― в лес не вернётся, и болото зачахнет. Последнее в наших краях, заповедное.

Я растерянно плюхнулась на лавку напротив.

― Зашибись, колёсный трактор… Вот беда-то. Яга, ты у нас самая старая, тьфу, не зыркай на меня так злобно, всю красоту сглазишь! Хотела сказать ― мудрая и разумная. Тебе и придумывать.

Она заскрипела железными зубами, меня аж передёрнуло. Не выношу этот звук. Знает ведь, старая калоша, потому назло и скрежещет челюстями, поганка бледная…

― А чего тут думать, к Водяному надо идти, в ноги кланяться. Только вот делать это придётся вам вдвоём с Лешим. Знаете же ― мы с ним «в контрах». Я перед этой зелёной колодой ни голову, ни колени… До сих пор руки чешутся его на осине вздёрнуть, с тех пор как мою избушку утопил.

И она залилась горючими слезами, даже мне стало её жалко. И правда, хорошая была избушка. А теперь на глубине в тине стоит, новому хозяину прислуживает.

― А что думаешь, люди сами не потушат? ― грустно промямлил Леший, жалостливо поглядывая на Ягу.

― Издеваешься, умник лесной? Ты забыл, из какого места у них руки растут? Пока раскачаются да тушить начнут ― лес сгорит, и болото высохнет. Да и покопошатся лишь для вида, потом эта свалка ещё годы тлеть будет…