Константин Стэнк - Сборник избранных произведений

А до этого, когда еще жили в его однокомнатной квартире, была Ленка. Это особые воспоминания, которые ее всегда веселили.

Ленка с мужем Петькой заселились на их лестничной площадке, в квартиру через стенку, сразу же после своей свадьбы. Говорила молодая всегда громко. И вообще новые соседи вели себя неспокойно и шумно, поэтому вся их семейная жизнь была как на ладони.

– Ленка! Иди скорее сюда! – часто кричал на весь подъезд Петька. Разыскивал свою вечно болтающую с соседями жену.

– Опять потерял! Орет, как в лесу! – недовольно замечала она.

Однажды Ленка заболталась с подругой у двери их квартиры, нисколько не заботясь о том, что ее слышат все соседи. Слышала болтовню подруг и она, да и он в это время оказался дома – колдовал над каким-то прибором. Поневоле они все отчетливо слышали:

– Были мы в гостях у моей школьной подруги. Вот они богато живут! Машина у них, дача, акрариум, птичка ганарейка – все есть!!! – восхищалась Ленка мечтательно.

Этого было достаточно, чтобы он соседку прозвал не иначе как «птичка-ганарейка». А она – «Ленка-акрариум». Язвительностью и меткостью определений в сочетании с иронией они оба владели мастерски. На этом и сложилась «фишка» их уникальных семейных отношений.

А теперь она вдова, вдова, вдова?! Нет, это невозможно! Надо гнать эти мысли, лучше уж вспомнить бывших соседей…

Потом? Потом развалили страну, и началась совсем другая жизнь. У них в семье мало что изменилось: как жили дружно, не бедно и не богато – так и продолжили. Только он теперь чаще стал подрабатывать на разных работах. Многие желали найти применение его золотым рукам.

В ответ на бесчисленные разговоры и пересуды он тогда заметил скупо:

– Теперь москвичи начнут нас делить вместе с землей и заводами, найдутся срочно потомки бояр!

Так и вышло. Вот тогда он впервые и заговорил о даче. Хорошо, что она согласилась. Теперь у нее есть дом. Он все же построил его, не такой, как хотелось, но все же свой, просторный и уютный.

Вдова?.. Опять это чудовищное преследование навязчивой мысли, дикой и нелепой, как сам факт его внезапной смерти. Умер он совершенно неожиданно, без всяких больниц и тяжелых болезней. Просто ей позвонили с его работы и сказали, что его больше нет: сердце не выдержало – инфаркт.

На очередной сюрприз это было не похоже. Такими вещами не шутят. Увы, это оказалось чудовищной в своей нелепости правдой!

«Зацепил, затравил мою душу и спрятался в иной мир», – посещали её странные мысли в минуты горького отчаяния.

Вместе с «новой жизнью» на народ обрушилась и дикая безнравственность. Секс и эротика отовсюду: в кино, газетах, книгах, журналах, из любой телепередачи. Ей казалось – народ сводят с ума, как будто нет других проблем в терпящей крах стране?

– Разрушить нравственность – вот их основная задача! – высказался однажды он. – Пока сохраняются высоконравственные культурные традиции – страна непобедима!

А у «Ленки-акрариум» совсем сорвало тормоза. Она и так-то не отличалась особой порядочностью, заботой по отношению к мужу, семье, а тут еще и «новая жизнь» добавила ей смелости.

Петька ее, не больно трудолюбивый, стал теперь водителем-дальнобойщиком и неделями пропадал в рейсах – искал всё «больших денег», не желал трудиться на заводе, где и платили плохо, и работать надо от звонка до звонка.

А Ленке все мало – она же зачастила в ночные клубы. Оттуда возвращалась не одна, а всегда с каким-нибудь хачиком. Нарядная, как новогодняя елка: по-модному одетая и вся в золотых украшениях.

Почему-то всегда у нее были именно хачики. Почему хачики?

Как-то ей довелось нечаянно подслушать очередные откровения соседки:

– А они красиво объясняются в любви и нежадные! Петька-то промямлит что попало, да и то, когда пьяный! – оправдалась Ленка перед подругой, как всегда, на лестничной площадке и нарочито громко. Чтобы, мол, соседи не расспрашивали, не осуждали.

Петька норовил возвращаться из рейса непременно ночью. Выбрасывал из квартиры очередного кавалера и колотил Ленку.

– Еще раз пальцем тронет, я его посажу. Бьет – значит, лю-ю-ю-бит! – размазывала Ленка слезы, вместе с тушью по щекам наутро, жалуясь какой-либо из добросердечных соседок.

Вдова…? Какое неприятное слово. Словно определение о человеке с вынутым сердцем, покинутом и забытом. А может быть, так оно и есть?..

А у них? У них всегда все было пристойно, с любовью и безграничной нежностью и уважением, просто наслаждались друг другом. Все в традициях, завещанных предками, воспитанных многовековой семейной культурой. Она не позволяла себе никаких вольностей, да и не требовалось.