Дмитрий Емец - Таня Гроттер и молот Перуна

Семь-Пень-Дыр – четвертый номер. Кстати, почему четвертый? Мне кажется, в его имени довольно четко говорится «седьмой». И кто мне пояснит, куда подевались предыдущие шесть пней? Но благоразумно умолкаю. Если и этот меня протаранит, то это уже финиш.

Номер пятый – гитара с прицепом – Ритка Шито-Крыто. Играет отлично, хотя всегда почему-то заканчивает матч внутри у неприятельского дракона. Номер шестой, Кузя Тузиков. Реактивный веник. Но не он веник, а у него веник. И нечего смеяться: а как бы вы выглядели, если б вас на веник посадили?

Номер седьмой – Маша Феклищева. Играет вместо Гробыни. Летательный снаряд – заколдованное чучело крокодила. Кое-то, может, заметит, что в команде она самая младшая и вообще на чучеле еле видна, но так ли это важно? Таня Гроттер тоже начала играть в драконбол не в девяносто лет.

Номер восьмой – Баб-Ягун. Диагноз: отлично играющий комментатор. Прочие достоинства: еще и разговаривает… Номер девятый, Лиза Зализина, часы с кукушкой. Как-то она слишком часто смотрит на скамью, где сидят Шурасик и Ванька. О, этот Шурасик, покоритель сердец!

А теперь десятый номер! Наконец-то это не Верка Попугаева, а Таня Гроттер. Исполняет сольную партию «Драконбол» для контрабаса без оркестра. То, что Танька отличный нападающий, знают, кажется, все. Но у меня другой вопрос: почему она до сих пор не научилась играть на контрабасе? Она могла бы брать уроки у Великой Зуби. Интересно, Танька знает, что ее дед Феофил Гроттер когда-то учил играть на контрабасе Великую Зуби и она даже достигла определенных успехов?

Удивленная Таня оглянулась на преподавательские трибуны, пытаясь высмотреть на них Великую Зуби. Что-то подсказывало ей, что Ягун сказал правду. Но почему Зубодериха прежде никогда об этом не упоминала?

– Напрасно он об этом сказал. Неужели Ягге проболталась? – укоризненно проговорила Зуби, обращаясь к Медузии.

– Едва ли. Древние боги редко страдают от болтливости. Да только скрыть что-либо от подзеркаливающего внука не так-то просто. Да и вообще, Зуби, что дурного в том, что ты была любимой ученицей Феофила и играла на том самом контрабасе, на котором его внучка теперь чертит в воздухе все эти фигуры? – улыбнулась доцент Горгонова.

– Ничего, – сказала Зуби. – Да только Таню ждет сегодня еще одна встреча с реальностью, о которой ее никто не предупредил. Встреча, о которой мы сами почему-то боимся думать. Слишком много переживаний для одного дня.

Медузия перестала улыбаться, и ее лицо стало таким же серьезным, как у Великой Зуби.

Тем временем Таня, отвлеченная мыслью о Пуппере, тревожно оглянулась на тот сектор трибун, где обычно сидела команда Магфорда. Никого! Ни Гурия, ни его тренера, ни Глинта, ни О-Феи-ли-и, ни принца Омлета… Даже почетное место, приготовленное для одной из теть Гурика, теперь занимал рыхлый лысегорский колдун, все брюхо которого было увешено амулетами.

Таня испытала одновременно облегчение и тревогу. Раз Пуппера нет – она сможет спокойно играть, не испытывая искушения броситься ему на шею. «Но почему же, почему Гурий не прилетел? Может, он забыл тебя? Ходит кругами вокруг китайской девчонки и краснеет, как светофор! А тетеньки смотрят, умиляются, а сами уже тайком, точно козырного туза, готовят ему скромную англичаночку!» – назойливым комаром зудела другая половинка ее «я».

Внезапно точно невидимый гарпун вошел под правую лопатку Тани Гроттер. Таня едва не вскрикнула. В сознании у нее серебряным колокольчиком прозвучал чей-то смех. Таня резко обернулась, и ее взгляд безошибочно остановился на высокой костистой даме, сидевшей на крайнем месте у прохода. Черты лица у дамы были европейскими, однако сама она была в высоком тюрбане и в свободной, со множеством складок восточной одежде. Тане почудилось, что в руке дама сжимает что-то, изредка поднося к сжатой ладони другую руку с вытянутыми пальцами.

«Цирцея! Прилетела посмотреть, сработала ли ее магия! А в руках у нее моя восковая фигурка!.. Да только все равно не дождешься, калоша старая! Не увидишь своего триумфа! Назло! Хоть сахаром облепи своего Пупперчика!» – подумала Таня.

Уж чего-чего, а упрямства Тане Гроттер было не занимать. В этом она могла дать любой Цирцейке триста очков вперед.

– Но продолжим, – с воодушевлением затараторил Ягун. – Представители Магщества наконец установили свой тимпан посреди поля и теперь великодушно уступают друг другу право ударить по нему колотушкой. Их великодушие заходит так далеко, что еще немного и дойдет до рукопашной. Наконец Бессмертник и Тиштря отлавливают Графина Калиострова и насильно вручают этому благородному синьору колотушку. Сами же отскакивают и зажимают уши. Калиостров, бледный, как принц Омлет, заносит руку и, от ужаса закрыв глаза, что есть силы ударяет в тимпан… Вау! Признаться, я думал, звук будет громче. И где же сборная вечности? Может, уважаемому Графину не следовало так пугаться?