Михаил Бабкин: Рассказки

Вот же людям счастье привалило!

Жили-были гоблины в одном вонючем болоте.

А ещё там жила фея, которая летала и болотный воздух благолепила. Поймали однажды гоблины фею и притопили её в болоте за то, что она их воздух крыльями тормошила.

И стала с тех пор у гоблинов вода вкусной: как пиво сварят, так отбоя от покупателей нет!

Пошли гоблины в денежную гору: и никто никогда так и не узнал, что фильтром для воды у них служила обычная фея.

Но мёртвая.

А один человек в кимоно решил себе сделать харакири: то ли на службе он «лицо потерял», то ли микадо чем обидел, то ли книжку с плохой концовкой прочитал, не важно. Значит, решил он свои кишки погулять выпустить; пошарил в столе, ан нет кинжала! И меча ритуального на ковре тоже нету, которым голову после кишкопускания друзья рубят… вот было ж всё на праздники, а сейчас нету! Непорядок, да.

Кинулся человек в кимоно к жене, мол, Комитто-сан, а где рабочий инструмент-то? Мол, нужен позарез… А Комитто-сан ему и говорит, что сейчас сезон закупок, что мечом она капусту шинкует, солить её будет и никак, стало быть, отдать меч до завтра не может; а кинжал соседка заняла, у неё кабачки поспели, тож обработать надо… Деловые женщины. Хозяйки, ну!

Расстроился человек в кимоно, ан деваться некуда: нет кинжала и меча, значит, нет и харакири…

С тех пор каждый год всё он жену озабоченно спрашивает: когда, мол? А у той то засолки, то варенья, то зима наступила – сосульки мечом посбивать надо…

Вот и вопрос: а дуры ли бабы?

А вот случай: пришёл один гражданин на работу в хорошем настроении. Тут, понимаешь, с утра понедельник, а ему с чего-то вдруг радостно… Хотя, конечно, может какую не ту таблетку вместо аспирина нечаянно выкушал, али тёщенька у него в воскресенье померла – а, не важно, отчего у человека душа поёт. Главное – поёт, зараза!

Сел, значит, гражданин на своё рабочее место важные бумажки туда-сюда по столу гонять, а настроение-то не отменишь, в карман не спрячешь. Ну и решил он немного отдел повеселить, чтоб не сидел народ шибко скучный и не страдал понедельничной угрюмостью.

– Я, – говорит как бы невзначай, – вчера в лотерею выиграл, ага. – Ан молчит народ в ответ, копошится в делах: кто пальцем по калькулятору считает, кто ответственное выражение лица отрабатывает, а кто просто в никуда смотрит, о пиве мечтает. Мало ли чего выигрывают-то, вон в соседнем отделе одной тётке китайский утюг по магазинной лотерейке случился, эка невидаль! Сгорел через неделю.

– И не просто в лотерею, а в американческую, – минуты через полторы гражданин добавляет. Тут, конечно, народ несколько заинтересовался, даже ошибаться на калькуляторе и в тренировочном выражении лиц стал. Но виду, поди, никто особо не кажет.

– Миллион долларов, – выждав нужную паузу, говорит весёлый гражданин. Отдел, понятное дело, одной большой глоткой разом перхать да кашлять начал, исподтишка нехорошими взглядами на счастливчика вызверивается; а у кого-то особо нервного калькулятор в руке с хрустом ломается, новенький, между прочим, казённый.

– В смысле, миллион на руки, а остальные сорок девять на безналичном счету остаются, в главном американческом банке имени не помню кого, – уточняет неугомонный гражданин, – вот-вот подам заявление на отпуск и махну в Нью-Йорк, во владение вступать. – И хохочет: ждёт, чтоб, значит, посмеялись все вместе с ним – ну, шутка же, и дураку ясно!

А вот не понял его сослуживный народ, восстал из-за столов да и учинил над весельчаком быстрый самосуд: придушили гражданина-миллионщика брючными ремнями, забили табуретками и настольными лампами до смерти, а после оставили на рабочем месте неживым сидеть. Типа, работал себе человек, работал, ан вдруг – брык и сам по себе помер. От труда надорвался.

А вы говорите – дружный коллектив да здоровый смех жизнь знатно продлевают…

Это уж кому как.