Терри Пратчетт - Вольный народец

— Фактически, я зашел бы так далеко, чтобы сказать, чрррезвычайно близка… — начал Уильям.

Тиффани сглотнула и понадеялась, что кит не сделает того же самого. Между зубами и лодкой оставалось примерно тридцать ярдов.

И вдруг их заслонило друг от друга деревянной стеной, двигающейся мимо, рассекая волны.

Тиффани смотрела, разинув рот. Белые паруса засияли в штормовых облаках, проливающих водопады дождя. Она смотрела на мачты и реи и на моряков, выстроившихся в шеренгу на палубе и отдающих честь. А затем корма судна веселого моряка исчезла в тумане, но не раньше, чем Тиффани увидела большую бородатую фигуру у штурвала, одетую в желтый дождевик. Он обернулся и махнул всего один раз, прежде чем судно исчезло в темноте.

Ей с трудом удалось встать, потому что лодка качалась на волнах, и крикнуть возвышающемуся киту:

— Ты должен преследовать его! Ты должен делать так! Ты преследуешь его, он преследует тебя! Бабуля Болит говорила так ! Ты не можешь не сделать этого и остаться рыбой-китом! Это мой сон! Мои правила! У меня в этом было больше практики, чем у тебя!

— Больсая лыба! — закричал Вентворт.

Это было еще более удивительно, чем кит. Тиффани уставилась на своего младшего брата.

— Больсая лыба! — снова крикнул Вентворт.

— Правильно, — сказала Тиффани восхищенно. — Большая рыба. И, что особенно интересно , кит вообще не рыба! На самом деле он млекопитающее, как корова!

«Ты только что это сказала? — спросило ее Ясномыслие, потому что все пиксти замерли и уставились на нее, в то время как лодка кружилась в прибое.

— Впервые он сказал что-то не о конфетах и не «Лили-лили», а ты всего лишь поправила его?»

Тиффани посмотрела на кита. У него были проблемы. Но это был кит, кит, которого она видела во сне много раз после того, как Бабуля Болит рассказала ей эту историю, и даже Королева не могла ей управлять.

Кит неохотно развернулся и нырнул вслед за кораблем веселого моряка.

— Больсой лыба посел! — сказал Вентворт.

— Нет, это млекопитающее… — сказал рот Тиффани прежде, чем она успела его захлопнуть.

Пиксти все еще пялились на нее.

— Это только для того, чтобы он все понимал правильно, — пробормотала она, оправдываясь. — Эту ошибку делает много людей…

«Ты превратишься во что-нибудь вроде мисс Тик, — сказало ее Ясномыслие. — Ты на самом деле этого хочешь?»

— Да, — сказал голос, и Тиффани поняла, что это опять она. В ней поднялась радостная злость. — Да! Я — это я, осторожная и логичная, и я ищу значение вещей, которые не понимаю! Когда я слышу, что люди говорят неправильно, я зверею! Я хороша с сыром. Я хорошо читаю! Я думаю ! И у меня всегда с собой кусок веревки! Вот я какая!

Она остановилась. Теперь на нее таращился еще и Вентворт. Он хлопал глазами.

— Больсая водная колова посла… — предложил он кротко.

— Правильно! Хороший мальчик! — сказала Тиффани. — Когда вернемся домой, ты получишь одну конфету!

Она увидела множество фигловскихглаз, все еще смотревших на нее в сильном волнении.

— Ты не против, если мы того? — спросил Всяко-Граб, нервно взмахнув рукой. — Прежде, чем эта ры… Прежде, чем та китовская корова вернется?

Тиффани смотрела мимо них. Маяк был уже недалеко. Небольшой причал соединял его с островком.

— Да, пожалуй. Э… спасибо, — сказала она, немного успокоившись.

Корабль и кит исчезли за пеленой дождя, и море тихо набегало на берег.

Дрем сидел на скале, выставив вперед бледные толстые ноги. Он внимательно смотрел на море, и казалось, не замечал приближающуюся лодку.

«Он думает, что он дома, — подумала Тиффани. — Я дала ему сон, который ему понравился».

Пиксти вылились на причал и привязали лодку.

— Хорошо, мы здесь, — сказал Всяко-Граб. — Вот только расшибем бошку той твари и валим отсюда.

— Не надо! — сказала Тиффани.

— Но это…

— Оставьте его в покое. Просто… оставьте его в покое, хорошо? Он нам неинтересен. И он знает о море, — добавила она про себя. Наверное, он тоскует по дому рядом с морем. Именно поэтому это такой правдоподобный сон. Я никогда бы не придумла такой в одиночку.

Краб выполз из прибоя к ногам дрема и прилег, чтобы видеть крабьи сны.

«Похоже на то, что дрем потерялся в своем собственном сне, — подумала Тиффани. — Интересно, проснется ли он когда-нибудь?»

Она повернулась к Нак Мак Фиглам.

— В своем сне я всегда просыпаюсь, когда подхожу к маяку, — сказала она.

Пиксти оглянулись на красно-белую башню и все, как один, вытащили мечи.