Олег Чарушников - Если так рассуждать... (сборник)

Серж молча взял ее за лицо и оттолкнул. С криком «Дерево целей! Лесор-р-рубы, ничего нас не берет!» он ринулся Б ревущую тьму. Плодово-ягодные коллеги рванули за ним, бодая челочками воздух. Музыка мявкнула и захлебнулась, словно на магнитофон прыгнули сапогами…

Ребята из комсомольского оперотряда прихлопнули скандал, не дав ему разгореться. Плодово-ягодных выводили первыми, в скрученном виде. Следом, гордо отплевываясь, шествовал Серж Гогонин. Его вели под локти лично директор Горчаков и диск-жокей. При этом дискжокей не переставал загадочно улыбаться, а трусивший позади сторож Анкудиныч на трамвайный манер сверлил дебошира пальцем-буравчиком, повторяя: «А вот мы его, молодца такого, в кутузку, в кутузку…»

Завидев приближающийся милицейский «воронок», Серж издал замечательный по редкости горловой звук, присел, стряхнув с себя почетный эскорт, и необыкновенно резво рванул стометровку.

Он бежал совершенно не по-спортивному, но с удивительной скоростью. Обычные нетренированные люди так быстро перемещаются только в одном месте — в продовольственном магазине, когда внезапно раздается команда: «Подходите ко второй кассе, заработала!» и — рраз! — половина очереди стоит уже там…

— Не догнать, куда там! — рассудил кто-то знающий, и все вернулись в зал. Вновь застучали железные ритмы. Бледный дискжокей потусторонним голосом завел разговор о Льве Лещенко, как бы нехотя делясь своими обширными познаниями и напирая на слово «диск». Взъерошенные парни, возбужденные викторией, спешили в круг. «Воронок» буднично увозил вдаль притихших плодово-ягодных коллег. В гардеробе за вешалками плакала девушка-пионервожатая, верящая в дружбу между мальчиком и девочкой. Шел второй вечер в новом молодежном кафе «Монолог»…

Серж, несколько испуганный событиями, не рисковал больше показываться в «Монологе» и переключился на проверенное кафе «Циркуль». Но он был первой тревожной ласточкой, за которой вскоре прибыли другие, многочисленные и нахальные.

В повое кафе повадились шляться молодые люди примерно того же, сержевского типа — то есть довольно гладкие, даже как бы элегантные, но хамоватые. Их влекли семейные прелести «Монолога», особенно обилие девушек, полных веры в людей. Ради этих прелестей хамоватые молодые люди терпеливо сносили встречи с интересными людьми, а также тематические дискотеки, чрезвычайно выдержанные и актуальные.

В результате девушки-вожатые быстро охладели к «Монологу». Тогда нахальные молодые люди стали приводить своих подружек, тоже как бы элегантных, крайне уверенных в себе и накрашенных до последней человеческой возможности. Климат в кафе стал заметно меняться.

Горчаков боролся с новыми завсегдатаями изо всех директорских сил. Он подготовил два прекрасных доклада о правильной организации досуга молодежи, выдержки из которых опубликовал в многотиражной газете завода электрочайников. В прошнурованной книге что ни день появлялись галочки одна краше другой. Но ничего не помогало. Молодые люди просачивались неслышно, как запахи. Молодежное кафе все больше напоминало печально известный в городе «Циркуль».

Неприятно было и то, что сияющий бар, единственный источник твердого дохода, приносил в среднем от пяти до восьми рублей за вечер. Хамоватые молодые люди спокойно поглядывали на серенькие ценники с пугающими цифрами, но пили исключительно пепси-колу, разбавленную обыкновенной водкой из соседнего гастронома.

Встревоженный Горчаков ударил в набат. Каждые сорок пять минут он появлялся из кабинета и обходил столики, бдительно принюхиваясь. Для остроты обоняния Горчаков бросил курить. Но тертые завсегдатаи играючи обштопывали энтузиаста-руководителя. Среди них распространился своеобразный конкурс, что-то вроде «А ну-ка, обмани!» В обычай вошло посасывание спиртного через трубку в рукаве из бутылки, спрятанной во внутреннем кармане пиджака.

Нравы быстро портились. Интересные люди обходили «Монолог», как чумной квартал. Персонал молодежного кафе, удрученный ходом событий, начал посматривать на сторону. Когда появились первые дезертиры, Горчаков приуныл, хотя и продолжал ставить в отчетах бодрые галочки.

— А ведь как начинали! — жаловался он верному сторожу Анкудинычу. — Сколько было задумок, эх!..

Анкудиныч, навсегда облюбовавший для ночных бдений место дискжокея, степенно объяснял:

— Дак ведь место тут такое…

— Какое такое? — страдальчески спрашивал павший духом директор.